Владимир Лучит

Душе, чтоб с каждым днём всё выше восходить, необходимо освященье В горниле опыта, пусть горького, земного; и в Огне Одновременно с тем нуждается сильней она вдвойне – Огне нежгучем благородного, высокого Служенья. – Ведь будучи причастной Замыслу Божественному Вечного Творенья, Нести должно быть и почётно, и по силам ей вполне Крест от весны нелёгкий к осени свой и опять к весне – Упорно годы и века, из воплощенья в воплощенье...

Скажи Ему, тебя за ним в сей мир Пославшему: добуду – Клад заповедный, где бы тот запрятан ни был, отыщу, В пути томительном от мук, от боли ран не закричу И об обете Ему преданности данном не забуду, Верну сторицею однажды предоставленную ссуду Духовных и телесных сил… Скажи: пройду, как по лучу… Среди зыбей и горных троп не выроню, не расплещу, Не дам растреснуться хранимому священному сосуду!

Сил не щадя своих, как будто перед Вечности лицом, Кто служит людям, тот становится сравним с Самим Творцом, Неважно что в его руках: перо, топор или мотыга… Трудящийся же лишь для собственных сиюминутных выгод, Увы, сравним быть может разве лишь с последним подлецом.

Цени и чти лишь человеческого духа красоту, Ведь всех – и скрюченного старца, и молодку даже ту, Что так волнующе свежа и хороша собой сегодня, Как будто злая и корыстливая мировая сводня, Не пощадив, смерть всё равно поставит на одну черту!

Вокруг, куда ни бросить взгляд, лежит печать закономерности на всём: На звёздном необъятном Космосе и на челе морщинистом Земном; Она свободно без малейшего изъятия отвеку покрывает Весь сотворённый мир, и, право, за её края ничуть не выступает Всё, что мы случаем необъяснимым, настоящим чудом ли зовём.

Блажен воистину, кто шёл тропою светлого Служенья, Кто сердцем слышал Жизни Вечной неизбывно-властный Зов, Для возглашенья в мире сём Её Незыблемых Основ, Космических, кто избран был ещё до своего рожденья, Кто, навещая города, немноголюдные ль селенья, Стремился мимо шумных торжищ, раззолоченных дворцов… И посреди колючих терний, всех препятствий и оков При этом внутреннего, главного, не прерывал движенья!..

                ...И соберутся перед Ним все народы.
                                                    Новый Завет
    

Наступит срок – в конце текущего печального Эона*, (И остаётся ждать уже недолго, судя по всему!): Из-под ярма восстанут гневные народы – и во тьму Падут цари земные с собственных же горделивых тронов; Как в оны дни, Спаситель выйдет из пастушьего загона, Чтоб навсегда разрушить бренную постылую тюрьму. – И уж повсюду на планете будет встречею Ему Всеобщая «Осанна!» и священный трепет миллионов...

*Эон (др.греч.) – большой отрезок времени, эпоха.

Когда в час сужденный душа лишится бренного покрова, То ей лицо Судьба-наставница своё покажет снова – Во всей суровости иль милостивости его же всей; А потому ты никогда не ссорься, не тягайся с Ней, Святой наперсницею Божиего Промысла Благого!

Не по словам, но по делам видны и преданность, и вера. – Не зря в народе говорится: когда рожь – тогда и мера. Упорству духа покоряется любая высота! А без трудов и без борьбы даже любовь сама – и та, По существу, не что иное, как полнейшая химера.

Чтобы нечаянно в какой-то миг душа не сорвалась В уж безысходную ту бездну – за порогом мирозданья, Столь многотрудного, житейского в горниле испытанья Чтобы саму её ни чуточку не запятнала грязь, – Крепи, великому и мудрому терпению учась, Крепи и делом, и молитвенно, как веры упованье, С Велением и Сводом Вышним в своих сердце и сознанье Незримую, ничем вовек непорываемую связь!

Заря отрадная рассветная является с востока – И, не замедлив, вслед за нею уже новый день идёт... И на планете Мира Сужденного Нового Приход Свершится так: словно былинный богатырь, вздохнув глубоко, Земля с плечей и со груди своих стряхнёт паршу порока, И лишь, как будто от взметённой пыли, пелена спадёт – Как уж над нею Солнце Новое, взойдя на небосвод, Преображённые пределы озарит её широко!

Нет ничего совсем случайного, не важного на свете: Есть в каждом звуке некий смысл и своя тайна в каждом цвете... Как в композиции портретного шедевра иль стиха, Всё, даже вплоть до незначительного мелкого штриха, Закономерно в столь большом и сложном бытия портрете!

Немало в жизни трудных вех, Вех путеводных – дней от рани. От прочных навыков и знаний Зависит в действиях успех... Их опыту учись у тех, Кто преуспел в духовной брани: Средь всех искусств и всех призваний, Бесспорно, это выше всех!

Искусство подлинное в этом мире – не иначе, проблеск совершенства Небесного в парче, захватанной рутиною земной; Спокон веков утверждено Предвечного Творца Рукой Его над прочими трудами под луною верховенство. Плод длительных бессонных бдений, и оно ж – источник чистого блаженства, Нелёгкий крест и, в то же время, дар поистине благой… И всех нас связывает, словно той же общею судьбой, На бренном поприще земном его нетленность и вселенство!

Так уж устроено само оно, то ли Задумал это так Неведомый Творец, Ведь, если честно, правды всей о Его Замысле и целях мы не знаем: Хотя имеет наша собственная жизнь, как всё, начало и конец, Но и при этом остаётся её сокровенный смысл, по существу, неисчерпаем!

                Удивление и есть начало философии.
                                                       Сократ
    

На мир вокруг держи, шагая по планете, широко открытым взор И помни, что средь непрестанного житейского борения Имеют ценность только опыта и знаний накопления, Всего отрадней духу беспредельный творчества простор. В степи, на море ли, иль перед ликом представая величавых гор – Смотри, во всём, что окружает, не без чувства изумления, Сколь неохватно широки пути Великого Творения И в то же время несказанно тонок бытия узор!

Чертогом мудрости и красоты Сам Космос, не иначе, был Задуман, Сотворён, И в них же Слава вся Его сосредоточена и жизненная сила, В их сопряженье – всех аспектов бытия всеобщий Синтез заключён, Как и духовного и всякого богатства человеческого верное мерило!

В груди его, как птица вольная вновь, сердце встрепенётся, И в одночасье обретённых лёгок будет крыльев взмах, И, растворившись, высоты тогда исчезнет всякий страх, И словно Свет на всё вокруг Фаворский с вышины прольётся, – Когда Луч Истины, как Солнца – сквозь завесу туч, пробьётся, Проделав брешь в рассудка грузных, неподвижных облаках, И Зов волнующий, рождаемый в невидимых мирах, В глубинах духа человека гулким эхом отзовётся!

В сей в мир придя, ты всё, быть может, здесь себе вообразил: Бремя земных невзгод, свой плен у времени и расстояния… Так в час неверный, час полночный блики лунного сияния Лучами всё того же одного из мириад светил Порождены…Ты – властелин стихий и всех природных сил, Господь и неугасный сужденный светильник Мироздания, Но в серых сумерках сего подлунного существования Себя ты, не иначе, сам им добровольно подчинил.

                             Не все мы умрём, но все изменимся.
                                                                   Новый Завет
    

Смерть – вовсе не конец пути и не противник провиденья. – На этот счёт не подобает нам обманываться ведь! А потому не бойся, коль придётся, ей в глаза смотреть, Сколь ни покажется на первый взгляд темно их выраженье. По существу, она – лишь новый переход или рожденье, Быть может в более прекрасный мир и в лучшие дни впредь… К чему ж о прошлом, о всём прожитом и отжитом жалеть, Страшиться ли – перед чертой грядущего преображенья?!

Пожалуй, силы не имели б той Своей и Сами вечные Законы Мироздания И собственного провиденческого смысла были вовсе лишены Без Их этического именно, понятного, простого содержания, Что, как подсказывает нравственное чувство, в существе Их заключать Они должны.

Будь предан Истине единой без остатка всей душой С младых ногтей уже и на всём жизни долгом протяженье. Тянись за Нею, что есть сил, в отважном юном дерзновенье, Как за своей неугасимой путеводною Звездой; Её сияньем и величьем вдохновляйся молодой, Ей предавайся позже зрелым отрешённым размышленьем На склоне лет, – ведь, в самом деле, освящён лишь Ей Служеньем Способен быть век многотрудный человеческий земной!

Нет выше звания – Учитель, Ни благороднее – труда! Учитель терпелив всегда: Он – Эволюции Служитель; Он – и укор, и вдохновитель, И в высь зовущая звезда... Но ни за что и никогда Высокомерный небожитель.

                        Вселенная есть воплощённое сознание...
                                         Эзотерический афоризм
    

Со-знание – не это ли ведущий принцип, или формула, живого, Не в нём ли свой залог имеет мировое со-родство? Оно ж – надёжное прибежище для сущего всего, Щит, ограждающий от хаоса безликого, немого... Как со значением его – само звучанье вкупе с написаньем слова, В его природе нераздельно слиты дух и естество; Так, мира истинного вышнего ли, бренного ль сего – Иль не сознание и есть искомая первооснова?!

Что ж, сообразно во Вселенной со своим совсем особым положением, Пусть, может быть, недосягаемым пребудет Совершенный Абсолют ни для кого, Пусть так. – Зато служить не будет ли в сей жизни нам, как минимум, немалым утешением Хотя бы то уже, что всё и все мы вышли, не иначе, из Него?

Как, не похож на прежний обликом, из Мирового Хаоса и непроглядной Тьмы Не раз уж сотворен был многоцветный мир и вновь разрушен не однажды, Не точно так ли, изменяя только собственное внешнее обличье, и все мы На этот свет чредой приходим и уходим не единожды, не дважды?..

                Единое Божество суть Единая Жизнь,
                суть Единое Существование.
                                              Е.П.Блаватская
    

Безбрежное, Существование в Самом Себе, однако же, едино, Как раздорожие бесчисленных тропинок и дорог, Как волны моря, как рассыпанный по берегам песок, Вся ль сплошь поросшая пахучими цветами луговина... Существование поистине извечно, всеохватно, всеедино, Как тот же благостный и вездесущий многоликий Бог! И, не иначе, в Нём единственно сокрыт всего исток И заключается лишь в Нём Самом Его первопричина.

В нужде великой иль под тяжестью свалившихся невзгод, помимо прочего всего, Должно быть качеством – неважно, будь то женщины равно или мужчины – С смиреньем мужество черпать прежде всего из осознания того, Что коренятся в них самих, возможно, таковых посеянные некогда причины.

                Бог ходит в школу.
                Эзотерический афоризм
    

Жизнь – это жажда бытия, потребность новых проявлений, И, вместе, творчество кипучее Небесного Огня; Она ж – невидимый и постоянный бой день изо дня С самим собой, а также долгий, трудный путь преодолений; Ещё одна страница Книги многократных воплощений В тысячелетиях бесчисленных шагающего Я… Жизнь – это прежде всего школа… школа главная твоя, Благой источник неотъемлемых духовных накоплений!

Мысль, по самой своей природе, изначальнее всего. Она же – раньше наших дел и прежде сказанного слова; И, может быть, в основе Космоса Единого, Живого, Всё той же Мысли светоогненное первоестество Утверждено... Мысль, как и всяческое в мире существо, На свет родившись, в своё время покидает его снова, Лишь с рядом следствий её действия неслышного, немого В пространстве – нам уже нельзя поделать будет ничего.

Считай, что жизнь прошла уже не зря, а значит, в результате целиком и бренный этот, По большей части хлопотливый и тревожный, век бесплоден не был твой, Когда хотя бы раз, действительно серьёзно и ответственно, хотя б в его конце, ты Над смыслом дней твоих задумался, а вместе с тем и над самим собой.

Всей жизни смысл и красота – В Завете подвига и самоотреченья. И посегодня, после всех нагромождений Былых веков, всё так же заповедь проста: Познай себя, узря с креста, Креста нелёгкого – земного воплощенья, Среди трудов, средь всех борений и лишений, Что выпадут, с тобой распятого Христа.

Что б ни стояло поперёк пути, катком ни проходилось ли по следу твоему, Не дай погибнуть – в сердце свившему гнездо своё – высокому и смелому дерзанию: Судьба, хоть часто не щадя, как кажется, однако ж исподволь благоволит к тому, Кто до скончанья остаётся неизменно верен своему исконному Призванию!

Любовь – религия Вселенной, Души святая высота; В ней – жизни вечной красота И истина дороги бренной... В любви открыт нам смысл священный Заветов Будды и Христа, И всякой веры чистота, И путь познанья совершенный!

Как бьётся мысль, как недреманный дух витает и творит И ткань тончайших планов собственным касанием колышет, Как поутру спросонья сердце дальним благовестом тишит, Как неумолчно над землёй Сфер вышних Музыка звучит… – О чём в неведении собственном наука умолчит, Чего ни кисть и ни перо ничьё словами не опишет, Тó ухо чуткое в тиши ночной наверняка расслышит Отчётливо… и глаз, воистину открытый, углядит!

Мир постоянно изменяет человек, ровно какое божество, Усилием могучих собственных ли мускулов, машин гигантских мышцами ль стальными; Но и при этом, не иначе, всё же прежде и, возможно, наиболее всего На всё вокруг себя невидимо воздействует он мыслями своими.

Лицо прекрасно то, которого любая часть и каждая отдельная черта Только подчёркивают истинное одухотворение и живость… То же – в искусстве… и во всём: чем привлекательней бывает внутренняя красота, Тем лишь тщеславнее и этим отвратительнее – внешняя красивость.

Сыщи бриллиант не в пятьдесят, не в сто карат, На все другие самоцветы не похожий: Собой – весомее, на вид – намного более пригожий И драгоценнее любого во сто крат, Не убираемый в серебряный, ни в золотой оклад... Не где-то под землёй, не пыльным придорожьем – В себе самом, как в скрове потаённом Божьем, Узри с рождения захоронённый клад!

То ночь ли над планетой, словно филин, машет распростёртыми крылами, То ли зловеще ворон грает перед близкой уж бедой: Что день, сильнее лишь ещё кренится к бездне шар Земной. А между тем его мы к ней иль не подталкиваем сами, Как те безумцы?.. Или же то злонамеренно беспечными руками Людей доверчивых вершится чей-то умысел худой, В тени упорно и давно сплетаемый за их спиной Неощутимыми коварными и злобными врагами?

Когда душа его созреет, точно благодатный плод, нектара сладкого полна, Равно с готовностью встречая жизнь и смерть в круговороте под луною их извечном, Наверняка тогда и немощная старость человеку станет вовсе не страшна, На Древе Жизни подвизающемуся Единой Истине в служенье бесконечном!

Пока по-прежнему уверенно идёшь по жизни ты, Всегда готов к ним и открыт для новых встреч и восприятий, Все вызовы и перемены в ней любые будут кстати, Все осложненья разрешимы и по-своему просты… От бурь житейских, от влияния ль тлетворного тщеты, От стрел отравленных предательских и вражеских проклятий Доспехом, знай, ты ограждён, пока в Их пребываешь рати, Тричастным, триединым – Истины, Добра и Красоты!

Как в скорлупе ореховой – его ядро, есть Мир, сокрытый внутри нас; И для великого душевного покоя в том имеется реальная основа, Метель за окнами какая бы неистовая ни мела сейчас, До самых крыш – дома, дороги заметая все кругом, и завтра, может статься, снова…

Любовь и творчество, пожалуй, это главные твои В познании себя и тайн большого мира инструменты, Где, как на атомы те, на простые первоэлементы Всё с ними разложимо без больших усилий даже... И Столь важные процессы жизненного синтеза в крови Быстрее в свой черёд недаром протекают в те моменты Особые, когда способствуют тому ингредиенты Активные самоотверженной и пламенной любви.

Плечом к плечу искусство шествует с наукою вперёд ещё стремительнее и ещё смелей, Друг дружке то и дело вновь преподнося свои премудрые наглядные уроки; От века в век объединёнными усилиями их жизнь всё же к лучшему меняется людей И понемногу отступают прочь былые предрассудки и злосчастные пороки…

Культура нации – пленительно сверкающий кристалл, Труд кропотливый, благодатный неисчётных поколений; В его же гранях воплощён её своеобразный гений И отражается возвышенный народный идеал... А шире взять: Культура – Вечной Эволюции портал, Крыльца высокого, пресветлого перила и ступени, Те, поднимаясь по которым, человек, словно из тени, Из царства низшего к разумности и творчеству восстал!

Вполне возможно, жизнь недолгая земная – лишь начало, только «ясли» бытия, Преддверие всего лишь нашего воистину космического будущего века. – Ведь, в сущности, не Предуказана ль сия благословенная широкая стезя В самом уже звучанье горделивом собственного имени его для Чело-века?

В наш смутный век не рак, не мерзкая проказа или смертоносный СПИД, И не потоп, ни даже перемена климата большая – Лукавый призрак всё того же потребительского рая Всей жизни на планете гибелью реальною грозит, Что, агрессивней год от года, наступает, обольстителен на вид, Как ураган людские души и сердца опустошая, Повсюду на Земле растительный покров уничтожая Её, совсем как ненасытный беспощадный паразит.

И относясь вполне спокойно, может быть, к разного рода «чудесам», Всё же как минимум заметить в дополнение к тому, пожалуй, было бы уместным, Что и сама реальность явленная стороной другой своей, не видимою нам, В определённом смысле, словно бы уже соприкасается с Чудесным!

Плоть, формируясь, набухая, развивается, растёт – Словно беспечное дитя, поспешна, чувственна, игрива; А рядом с нею всякий раз размеренно-неторопливой, Своею собственною жизнью дух бессмертный в ней живёт. Так солнце в небе совершает ежедневный свой обход Над мирно под его лучами созревающею нивой, Так купину зеленых кос столетняя роняет ива На берегу, склонясь над зыбким зеркалом проточных вод...

Словно старательная пряха, жизнь свой труд не прерывает никогда: Не знает узелковых стяжек, ни разрывов её нить, при всей её же быстротечности. – А значит, все те в соработничестве и в согласье с нею пролетевшие года Твои стремительно – уж потому не могут быть потеряны для вечности!

Порой ночной в час предстоянья пред торжественной красой И всем величием и славой многозвёздного Создания Тем очевидней не становится ли смысл существования Из нас любого, в то же время и глубокий и простой: А именно: творить подобный совершенной красотой, Работы трудной не чураясь, ни отважного дерзания, Умело пользуясь всем арсеналом творчества и знания, Внутри себя ещё один, неповторимый, Космос свой?!

Служение единой Истине Живой – Или не это составляет наше главное призвание? – На преданность мы в нём суровое проходим испытание Огнём, и медных труб раскатистым звучаньем, и водой… Не в том ли, в самом деле, подвиг жизни заключён земной? И от подножия Его вплоть до вершины Мироздания – Или не та же всё тропа настойчивого познавания Есть путь, по существу, единственный прямой?!

О вы, заветные мгновенья Любви взаимной, всё живой! В шкатулке прошлого простой Вы – драгоценные каменья! Врачует душу средь сомненья, В кручине горестной земной, Ваш блеск весёлою игрой – Всё полной тайного значенья!

Пусть Мир невидимый, Иной, рациональная наука по привычке отрицает, В миропознании сугубо эмпирический предпочитая метод, – И всё же происходит так не потому ли, может быть, что ещё смутно представляет Она на самом деле даже чем же, собственно, является мир этот?

Как водится, жизнь бесконечная невидимо гнездится в малом семени, Оно же, будучи посеяно, из почвы пробивается ростком, Тот продолжает эстафету её в плоде уж и в семени своём… И пусть на свете сём как отпрыск разрастающегося людского племени Всяк человек живёт в лишь тесными границами определённом времени, Зато вся вечность от рождения его уж существует в нём самом!

Ни дорогое мастерство всё ж, ни способность пониманья вкупе с мудростью – отвеку Всё ж, надо думать, неспроста, не преподносятся на блюдечке в готовом виде нам. И потому каким с прилежностью достойным и умелым ни внимай учителям, Как часто ты ни посещай музеи, храм, библиотеку ль, Настойчиво в какие двери ни стучись и ни входи, в чужую ли какую реку, – Лишь одного дать невозможно даже даром человеку, А именно: того, что в жизни он найти, чего добиться должен непременно сам!

Всё в мире, так или иначе, тесно связано, как руслами ручьёв, протоков, рек – Земная твердь, какой-то внутреннею связью, где-то явною, а где-то сокровенной; От взмаха птичьего крыла, раската грома, вспышки ль молнии мгновенной С горы срывается лавина, может, где-то выпадает дождь иль снег; Сродни не устроенью ль атома – вокруг Светил – планет далёких бег?.. И правда в том, что даже каждый на Земле живущий собственною жизнью человек Есть только маленькая копия – ещё одна – Божественной Вселенной!

Вся наша жизнь, с её трудами и её всё ускоряющимся темпом беговым, Как и с её же беспрерывно-неизбывными борьбой с её страстями и страданием, Также с самой её неутолимой жаждой и мучительным желанием, Непостоянством, ликом большей частью смутным, её нравом ли крутым, Когда как следует задуматься над нею человеку, перед ним, Должно быть, полностью оправдана хотя бы и одним уже своим Непостижимым до конца таким поистине мистически глубоким содержанием!

Всего один, изъятый нами, иль, наоборот, добавленный д у х о в н о с т и аспект Лик бытия всего и жизни нашей смысл, предпосылаемый ей, изменяет сразу (Как сам настрой души, не чуждой искони религиозному экстазу), – Пусть Храма Истины не заместить церковным сводам, ни собраний сект, Ни стенам многих академий, заместить не в силах ни один объект, Так же как даже самый мощный и глубокий на планете интеллект, При всём соперничестве с Ним, отнюдь ещё не представляет Совершенный Высший Разум.

Как над землёй – небесный свод и величаво проплывающие мимо облака, Луга и все вокруг растения кропящие живительною влагой то и дело, Не точно так ли и душа в нас, от рожденья осеняющая тело, Пускай от длительного сна не пробудившаяся полностью пока, И солнценосна, и щедра? – И её слава велика… И нет, как вечному Творению, её существованию почти наверняка Ни окончания, ни вовсе для него ограничительного некого предела!

Жизнь, подгоняя нас, торопится вперёд и нас то падать, то вставать вновь заставляет, То в одночасье вознося на высоту, то вдруг лицом швыряя в грязь или же снег… Но на неё копить обиду, в самом деле, было б странно целый век: Иль не она дана мудрейшею наставницей же нашей? И кто знает, Быть может, тем она самих себя понять нам только лучше помогает, Ведь, согласитесь, что ещё из нас отнюдь не всякий ясно представляет, Чем же является она по существу или хотя бы что такое человек…

Что позабыто в наши дни и современною наукой отвергается подчас – Всё, погребённое веков нагромождений и седой священной древности под спудом, Подобно тем полуистлевшим свиткам, сыростью ль изъеденным сосудам, Ушедшим под воду ль диковинным сооруженьям допотопных рас, Всё ж не исчезло вовсе, но влияет и поныне исподволь на нас И нас же в будущее лучшими путями направляло уж не раз – Что, по самой уже своей природе, может быть по праву и вполне сравнимо с чудом!

Пока горячая, как ток – по проводам, по жилам нашим кровь без устали бежит И сердце пылкое в нас словно во врата владений вечности настойчиво стучится, А мысль не ведает покоя и всё далее за горизонт стремится, На резвых крыльях достигая широчайших уж, космических орбит, – То, как клокочущий вулкан, недаром жизнь вокруг бушует и кипит, А с ней и поезд бесконечной Эволюции на месте не стоит И в даль туманную времён, стуча колёсами своими, лишь стремительнее мчится…

Пожалуй, всяческого смысла жизнь была бы в этом случае и вовсе лишена И от начала до скончанья – вся не стоила бы ни гроша, ни тугрика*, ни цента, Когда бы не было особого духовного подъёма в ней моментов, На гребень свой в её штормах не возносила нас «девятая волна», Когда б, как с вышины на всех бездушным призраком смотрящая Луна, И впрямь из бренных лишь частичек была слеплена и скроена она, И в сокровенном естестве своём совсем не содержала бы бессмертья элементов!

*Тугрик – денежная единица Монголии.

Единый нераздельный Мир, единый Бог, таков же с Ним единосущный Божий Дух, – Альтернатива же хоть сколько-то разумная сему существовать могла б едва! Да только истина вся именно, по-видимому, всё же такова, Что мысль не родилась бы, как и слово ни одно быть не могло бы вслух Изречено, также и без Начал Космических равновеликих Двух, И ни единой вещи, ни объекта не было б сотворено на круг… И пребывала бы Вселенная вся до сих пор безвидна, бездыханна и мертва.

Подобно обращенью водяного мельничного колеса, по кругу жизнь идёт Размеренно, без остановок, не имея ни какого-то начала, ни скончания – От буйства вешнего и летнего цветения опять до увядания Немного грустного осеннего, и вновь затем уже наоборот… Но что особо принимать при этом следовало бы всем нам в расчёт: Как меру времени являет беспрерывный дней и лет круговорот, Так человеческого истинного возраста – растущая спираль самосознания!

Настойчиво – через века – в какую даль наш человеческий великий караван Влекут они, столь завораживающие, нескончаемые рубежи познания, Издалека взывая к нам поверх неверных миражей существования, Быть может, этим самым претворяя чей-то мудрый Замысел и план? – К тому ли берегу, где зной, и смертный холод, и удушливый туман Забудем мы, где волны катит огневые свои Духа океан, Не зная бурь… и слышно Вечности над временем приподнятой Завесы трепетание?

Случайно ли бывает девственной, естественной природе чужд однообразный вид Людей руками разработанных нарезанных полей и ровных огородных грядок? – Всё в ней полно изящных форм, изломов трогательных и волнистых складок – От облаков и гор до русел рек и контуров континентальных плит… Ведь и в самом, должно быть, целиком безликом и бесформенном на вид, Предвечном Хаосе, однако же, непостижимым образом сокрыт Всегда уж, не иначе, был той же гармонии исполненный Божественный Порядок!

Герои истинные – те, кто всею собственною жизнью неизменно подтверждают Неуронимое достоинство, а с ним и человеческое звание своё, Те, на которых лишь, по существу, и держится земное бытиё, Кто, высоки и стойки духом, в лютых бедах нипочём не унывают, Те, кто «за други свои», не колеблясь, души с животами полагают, И даже собственною смертью только больше ещё одухотворяют Жизнь человеческую – жертвенную – под Луною вкупе с бренным поприщем её.

И путь, и истина, и жизнь уж для него тогда становятся воистину одним И сердцу делаются слышимы отчётливо надземные волнующие Зовы, – Когда, к принятию на плечи своего креста и подвигу готовый, Чело своё подъемлет гордо человек над смертным брением земным… Но горизонты уж Иного Мира в ту минуту встанут перед ним – Великим разума упорством и усилием могучим воли им Когда в сознании расторгнуты окажутся последние духовные оковы!

Не на конце лишь фитиля свечи зажжённой или спички – но и, судя по всему, Огонь присутствует в основе всех известным нам, всех творческих активных сил природы: Он колобродит под землёй и над землёю – неба сотрясает своды, Животворящий, порождает теплоту и свет, что прогоняет тьму, И в каждой клетке нашей собственной же плоти дремлет Он… Вот почему Как Бога Истинного почитая, поклонялись именно Ему В то время с Ним интуитивной ещё связи не утратившие древние народы.

Из древних книг известно, что уж в те далёкие, почти что незапамятные дни Пророки их и мудрецы как Первородный и Творящий Логос почитали Слово. – Не потому ли, что воистину Оно – всему начало и основа И что тогда уж полагали и заранее провидели они, Что через тысячи и миллиарды лет погаснут звёздные огни И потемнеет небосвод, костру потухшему гигантскому сродни – И с тем всё сущее опять-таки к Нему однажды непременно возвратится снова?

От первых дней всяк защищён людской приязни тесным кругом В юдоли горестной земной, открытой настежь злобным вьюгам; И в нём любая брешь с собой урон немалый уж несёт… Так, умножать стремись число своих друзей – и помни: тот Обидный самый враг – что мог тебе быть, может, лучшим другом!

Как над Землёю звёздный Космос многолик и необъятен И до конца уму людскому остаётся непонятен, Возможно, так и космос тот, что, словно тонкое клише Иных небес, мы от рожденья носим в собственной душе, Того ещё неизъяснимее и столь же неохватен?!

Жизнь ледяным пронижет холодом и опалит не раз, Пока не станешь голос совести ты слушать как приказ И следовать ему со всею полнотою прилежания... Так, словно при клинка закалке, все земные испытания Ещё прочней в высокой нравственности утверждают нас.

Пусть человек в конце концов добьётся власти над собой – В придачу с нею он получит скипетр власти мировой И станет первым меж людьми, духовным светочем народам… И будет звёзд он и планет распоряжаться хороводом, Как до того – своей лишь собственною маленькой судьбой!

Взглянуть вокруг: мир – не бесплодное заброшенное поле: Как ветер, в нём Дыханье Божье всюду носится на воле, Вдоль нив небесных и земных, неважно осень иль весна, Везде без устали разбрасывая жизни семена… И человек с Владыкой вечным его, несомненно, в доле!

Что судьбы наши согласуются с движением планет – То в этом факте, право, ничего мистического нет, Ведь от земли до неба – всё взаимосвязано в природе; Как щедрый царь, в их гармоническом и дружном хороводе Недаром Солнце расточает свой животворящий свет!

Нет ничего совсем случайного, не важного на свете: Есть в каждом звуке некий смысл и своя тайна в каждом цвете... Как в композиции картины живописной иль стиха, Всё, даже вплоть до незначительного мелкого штриха, Закономерно в столь большом и сложном бытия портрете!

Пусть грех чей-то в страждущем сердце твоём, Как собственный свой, искупается кровью. – И хоть окончательно злу никогда верх не взять над добром, Но всё же добро торжествует над злом, Воистину, только в союзе с любовью!

Божий Творческий Дух, в беспредельности сущий, Не любого ли сердца живого касается? Но таков справедливый всеобщий закон, по делам воздающий, Что при этом лишь в собственном свете живущий Всей святой благодати Его приобщается!

Второпях свысока никогда никого не суди! – Ведь на полных ухабов, разбитых дорогах земных Каждый в чём-то сегодня уж может идти впереди, Впрочем, так же как в чём-то ещё позади остальных.

Если цель у тебя, пусть далёкая, ясная есть, То одно уже к ней самоё постоянство стремления Твоего самым верным залогом уж можно бы счесть, Как и собственно действенным средством её достижения.

В жизни нашей, лишь суммою смыслов её И намеченных целей имеющей вес, Будет ценно по-своему, в сущности, всё, Что какой-либо вносит в неё интерес!

Всё кипение бурное жизни снаружи – отвеку, Под каким из возможных углов на неё ни смотри, Своим смыслом имеет, когда приложить к человеку, Иль не ту, что течёт у него незаметно внутри?

Не достанут до Солнца ни яростный вихрь, ни вода; Гневом нашим чела огневого его ли коснёмся? И все дрязги людские на нём не оставят следа; В вышине улыбаясь нам, светит оно и тогда, Когда в собственной гордости мы от него отвернёмся…

Становится с годами жизнь всё уязвимей наша, что созревший плод: В какой-то миг дохнёт осенний ветер – он и упадёт! – И дни сочтутся наши. Но… хотите верьте иль не верьте, А жизнь сначала повторится вновь в извечной круговерти. – Так уж не лучше ль примириться с нею, чем бежать от смерти, Раз всё равно её когда-то примет каждый в свой черёд?

Известно, что порой способны и бесплодные пустынные пески Скрывать исток великой, в океан впадающей реки, Служа ничем не замутнённой колыбелью её водам... И могут этой жизни дни, её тщете, её невзгодам Всем вопреки, служить в жизнь вечную для нас открытым входом, Как бы те двери ни казались и как ни были б узки!

Случается, при остром приступе тоски, а то в порыве вдохновения, Поэт берётся за перо и создаёт свои творения, То проводя в дороге дни, то ночи бодрствуя без сна… Жизнь ореолом для него мечтательным окружена – И неспроста уже поэтому бывает вся она Большой поэзии исполнена, без преувеличения!

Дарована от Бога эта жизнь нам, видимо, не только для себя: Прожить на свете, не жалея никого и не любя, Не приходя на помощь, не сочувствуя, не сострадая, Ведь невозможно вовсе – так, чтоб ни одна судьба чужая С тобою рядом человеческая, горькая, земная, Не задевала бы хоть краешком… не трогала тебя!

Днём и ночью простирается вокруг нас и над нашей головой Мир чарующе-прекрасный – и надземный, и земной, – Что оправлен светом зорь, звёзд бриллиантами украшен… Как трепещущее пламя в жертвенной священной чаше, Помещается не так ли где-то прямо в сердце нашем Мир духовный, осиянный Солнцем Истины Живой?!

Все вдребезги о грудь бесстрашного героя разбиваются напасти, И агнец жертвенный и кроткий недоступен волчьей пасти, – Так, в мире, где рекою льётся человеческая кровь, Большая и самоотверженная нас хранит Любовь; И утро каждое в лучах зари я заклинаю вновь: В священном пламени Её да сгинут клочья тёмной страсти!

РЕКА ЖИЗНИ

Античный тот философ, безусловно, прав: всё изменяется, течёт… И всем нам следовало бы в том отдавать себе отчёт, Чтобы в отшельничестве рачьем не упорствовать довеку: Уже единожды войдя в сию стремительную реку, Стоять на месте неподвижно невозможно человеку: Назад влечётся он, коль вместе с ней не движется вперёд.

ТОЛЬКО ПРОЕКЦИЯ

Ещё вчера что было с нами, нынче есть и что в грядущем суждено – Едва ль не суммой наших мыслей, слов и дел порождено. Того ты отрицать не станешь, что, с известной точки зрения, Мечта – и та уже живёт, лишь ожидая воплощения… Так на холсте только проекцию его воображения Свободного собой являет живописца полотно.

ДУХ И ПЛОТЬ

Рассеявшись, однажды рощею тенистой тополиный станет пух, Набухнет влагою живительной песок, что нынче сух, И запросто вдруг разрешается немыслимая сложность… – Всё постепенно переходит в свою противоположность; И отрицать того чудесную не стоило б возможность, Что духом вновь когда-то станет плоть и снова плотью – дух!

В ГЛУБИНЕ ДУШИ

Пусть может быть, словно пучины непроглядной Мирового океана, Насквозь всего нам не дано провидеть Замысла и Плана Необозримо-безграничного Творения во всей Неизъяснимой полноте Его деталей и частей, Пусть так! – И всё ж мы Их величье где-то в глубине своей Души, взрослея ею, постигаем, поздно или рано…

НИКТО НА СВЕТЕ

Когда-нибудь для всех и каждого урочный Судный час его настанет: Бог явит Лик Свой и в глаза и сердце каждому заглянет, И Сам уже по справедливости судить Он будет нас; И как бы кто сейчас ни прятался ещё от Его глаз, В тот сужденный, исповедальный тот, неотвратимый час Ничто, никто на свете Божью прозорливость не обманет!

Дух искания истины в людях, всё ж верю, вовек не умрёт: Будет двигаться неудержимый прогресс неуклонно вперёд, Утверждая над культом вещей идеалов высоких главенство И единой отрадою – мысли стремительных взлётов блаженство… И духовное, подлинное, вместе с тем, человек совершенство, От начала времён ему сужденное, наконец, обретёт!

Пусть тайной окутана жизнь, а судьба человека – загадка, Есть всё же и в ней отраженье, быть может иного, порядка, Как те отраженья в воде над рекою склонённых ветлуг… Куда б ни взглянуть: на восток ли, на запад, на север, на юг – Не всё ль части общей гармонии мира, не всё ли вокруг, Что чётко иль зыбко в нём, ровно ли, криво, шершаво и гладко?

Что б ни было, любить и верить надо, не иначе, из последней мочи! – Ведь каждый раз, хотя б и после мрака непроглядной ночи, Свет возвращается опять, его собою растворив; Вслед за отливом, не замедлив, сразу следует прилив… И бури грозной самый страшный, самый штормовой порыв Её затишье окончательное скорое уж прочит.

Оглядись – и вокруг ты увидишь великую Книгу Любви, Днём и ночью во сне пред тобою открытую… Хочешь, зови Её Книгой Природы, – но только влюблённо-пытливому сердцу, Перед ним как в святая святых отворив сокровенную дверцу, Доверяет охотно Она драгоценные тайны Свои!

Право, если б на месте, пусть неразделённого, светлого чувства Благородным, невянущим цветом всегда расцветало искусство И над прахом разбитых надежд каждый раз распускались цветы Той же веры святой и любви, точно с горней сходя высоты, – То, пожалуй, весь мир уж давно превратился б в чертог красоты И уж точно в нём место алтарное не оставалось бы пусто!

Может быть, оттого только люди и спорят во все времена Неуступчиво, страстно, лишая друг друга покоя и сна, О Вселенной, о Боге, о правды путях, о правах, о свободе.., Что причина их споров лежит в них самих – в их двоякой природе, И загадка её величайшая ими не разрешена?

Собственно говоря, всеобъемлющей истины в том и отличье от всякой иной, Что, как шар с безупречно поверхностью гладко-округлой, она, Под каким бы углом на неё ни взглянуть, стороны бы с какой, Каждый раз остаётся себе неизменно при этом верна.

В нашем мире большом, состоящем из множества меньших частей, Нет ни в чём постоянства, как нет не подверженных тленью вещей. – Потому-то и труд людям необходим и недаром в почёте. Сам гигантский Космический сверхмеханизм пребывает в работе: Как мука в жерновах, всё вращается в медленном круговороте – От земного ядра до мерцающих радужно звёздных огней!

В сущности говоря, жизнь сама по себе иль не есть величайшее чудо на свете? Иль не всё в ней подвластно живому уму и умелым рукам? И, друзья мои, чтобы прекрасней ещё её сделать, заметьте, Чтобы преобразить целиком, не нужна вовсе магия нам!

Да, врачующий душу, бороться с собою дарующий силы молитвенный труд, Да, святого писания вышняя мудрость и музыка слова... Ну, а паче всего, над землёй если крылья как будто несут – Это признаком явится, и пусть не будет сомнений уж тут, Пробуждения в сердце огня и надземного властного Зова!

Сходу здесь и не скажешь, пожалуй, на деле за чем перевес: Вера больше иль знанья приводят нас к Истине, равно и к Богу: Убежденья и те же гипотезы движут научный прогресс, А научные факты при этом ему пролагают дорогу.

Даже в сотню карат дорогой бриллиант, совершенный собой, Не дороже ничуть бескорыстного щедрого сердца незримого глазу даяния; А великая чуткость его наряду с широтою сознания Значат больше и славной победы и больше награды любой… Если ты небогат, у себя за душой если ты не имеешь монеты другой – Тем лишь выше цени относимое к Богу твоё достояние!

Кто ответит, чтó грешный заблудший наш мир, может быть в скором будущем, ждёт? – Не потопа ли нового бурной водою, огнём ли крещение, Иль, быть может, внезапно, планетной оси вызывая смещение, Словно молот Судьбы, астероид гигантский на Землю падёт... Только всё же одно несомненно: от грязи великой духовной спасёт Его только такое же точно великое и очищение!

Ни к добру, ни ко злу, ни Судьба, ни хотя б Сам Всевышний людей вовсе не принуждают, Ни за вспыльчивый нрав, ни за сдержанность их не коря, не хваля; И при выборе каждым пути своего небеса и земля Не перечат ему… Потому люди сами всегда выбирают, А не кто-то за них, жребий собственный свой и друзей и врагов – тех, что их окружают, Свою ч а с т ь – по желанию… и по себе – своего короля!

Строй, величье души не зависят от стати, широких ли плеч человека иль роста. На поверку, увы, не всё столь же возвышенно, сколь высоко. И что будет и впрямь незначительно, мелко, а что глубоко? Что есть, кроме того, наиболее сложное или простейшее? – тоже вопрос то… Как известно, и всё гениальное, в сущности, кажется просто, Да вот только на деле не всё и простое бывает легко.

Можно помыслом чистым, от дел отойдя, в тишине возвышаться, И, напротив, с большой высоты – в одночасье упасть, возгордившись своими делами… В этой жизни, лежащей как будто большой лабиринт перед нами, Впрочем, многое нам нелогичным и несколько странным способно порою казаться. Также верно вполне: можно ясно поступков одних языком и без слов изъясняться И почти ничего не сказать даже многими очень словами.

От начала времён с высотою небесной земное подножие, Словно склоны горы и вершина из виду теряющаяся её в облаках, Суть единое целое, и таковыми ж пребудут в веках. – Точно так и все люди, как минимум, в этом одном друг на друга с рожденья похожие: В человеческом облике вложено не устроение ль Божие И по милости Неба поводья Высокой Судьбы не находятся ль в их же руках?

Коли дать себе труд попытаться на мир человеческий наш непредвзято взглянуть, На него как, возможно, взглянул бы сторонний случайный прохожий, То несложно заметить, что сущностно люди все в общем-то схожи; И пускай у любого особая стать и свой собственный путь, Всё ж нельзя отрицать, дабы не погрешить против правды ничуть, Всех их чаяний и инстинктивных стремлений единую суть, Впрочем, как и того, что все – чада они и наследники Божьи!

Пылью суетных помыслов, мелочных суетных дел, может быть, Пеленою ль густой, образованной из-за избытка своих эгоизма и мнительности – Чем-то надо, однако же, было себя в жизни сей ослепить Человеку, чтоб зло от добра не всегда уже мочь отличить И чтоб истинной перед собою порою не видеть действительности.

Та же мудрость гласит: невозможно обоих – Мамоны и Бога – быть верным служителем, Также лишь одного можно сделаться ревностным учеником. Чтобы это понять, быть ли надо таким уж глубоким мыслителем? И коварный порок иногда притвориться способен учителем, Оставаясь всё тем же безжалостным, нашим смертельным врагом!

Как одежда и пища, порог и жилище должны быть чисты, Наипаче всего точно так приучай себя мыслей и чувств к простоте и сердечности, Дабы не устыдиться, итог подводя у последней черты, И в том случае, если желаешь действительно искренне ты, Чтобы сделался каждый твой прожитый день достоянием вечности.

Для бессмертной души среди бурь и превратностей жизни земной Драгоценнее приобретённого опыта нет ничего. – Точно так в её дней круговерти безудержной, «пороховой», Капиталом надёжнейшим мастера будет его мастерство.

Что ни думать о нём, куда больше, чем множество всяческих самых полезных вещей, Технологий космических и кораблей, многоярусных зданий, Даже чем пропускная способность информационных сетей, Ещё тьмы ли музеев и библиотек, филармоний, церквей… Всё же новое время, пожалуй, потребует новых сознаний!

Чтобы смерть победить и душою бессмертным воистину стать, Во плоти человеку уж было б довольно вполне, может статься, С каждым днём словно заново к жизни рождаться опять и опять Да под прессом всех тягот её и скорбей нипочём не сдаваться.

Мудро те поступают, кто в лени и праздности солнечный день, Предаваясь с усердием разным трудам, не проводят беспечно. Помни: всяческий час по какой-то причине отброшенный в тень, Как одна из страниц в книге жизни твоей, выпадает навечно!

Для себя у судьбы лучшей доли, чем есть, счастья большего и не проси и не требуй – Чем причастному быть Свету Вечному, хоть и сокрыт Он во мгле, Напоённому, сытому, благодаря свежей влаге и хлебу, Как и факту тому, что извечно с движением Солнца по небу Соотносится время и сообразуется жизнь на Земле!

Как горящий очаг, как играющий радужным блеском прошедший огранку алмаз, Есть у каждого сердце в потёмках и в холоде жизни земной; И сколь радостно всё-таки осознавать, что любой же из нас Ещё может легко поделиться с другими его теплотой!

Как под натиском волн разъярённых скала, под пилою – алмаз… На поверку, на том и стоит мировая иная держава И не канет в веках в назидание всем, – что среди всякий раз Плача, горя и бедствий народных слагается… новая слава!

Где та мера, которой возможно измерить работу умельца, Живописца ль искусного, не ошибясь, оценить полотно? На каких бы весах взвесить самоотверженный труд земледельца, Кровью сердца омытое слово поэта, хотя бы одно?!

В сложном творчестве жизни, в себе заключающем Волю Престолов высокоблагих, Также предполагаются наша активность и наша решительность; Или лучше сказать, чтобы не оставалось уже никаких Недосказанностей: лишь сложением планов и действий своих, Отвечающих Ей, мы слагаем и вправду Иную Действительность.

Налетая, как шквал, жизнь порою нас гнёт и ломает , наотмашь хлеща по щекам… Но несчастьем считать все напасти её всё же было б неправильно: Жизнь подобна учителю и очень скоро (в чём всяк может сам Убедиться легко) уж не станет казаться жестокою к нам, Если только смотреть на неё и уметь понимать её правильно.

Есть состояние особое в природе: Ни то ни сё, ни ночь ещё, ни белый день – Когда висит, как солнца собственная тень, Чуть различим, лишь тусклый шар на небосводе, Когда туманною сплошною пеленой Вся глубина и лоно скрадены простора, И в самом деле не понять: прояснит скоро Иль разрешится оно жуткою грозой...

Не таково ли время смутное и наше, Пока глубоким сном дух в человеке спит? – Быть может, и получше, чем палеолит, Средневековья, тем не менее, не краше!

Я слежу за ходом дней, часов, минут: Вот над городом кружат они, кружат… Что вчера цвело и пламенело тут – Белым пеплом засыпает снегопад.

Но, храня на сердце прошлого нестёртые следы, Я гляжу легко на сумрачную будней канитель – Как, поблекшие уж, городские парки и сады Повивает ныне погребальным саваном метель;

И не жаль мне отпылавшего убранства их ничуть, И ни майских гроз, ни осени узорного ковра: Предо мной – светла, как будто дальний предстоящий путь – Снова зимних снегопадов несравненная пора…

Я стою на тесном поприще земли – В каждый миг на веки вечные влюблён: В тот, что кружит надо мной ещё вдали, В тот – былой, что болью сердца искуплён!

Там, где мысли осязаемее слов, Где проносятся века в едином миге, В переплётах из лазури облаков Существуют ненаписанные книги.

Преисполнены добра и красоты И в доспехи невесомые одеты Их отважные герои из мечты, И просты, но поучительны сюжеты.

Мы читаем их во снах и наяву – Когда чертит ночь по небу руны-звёзды, Когда осень льёт узорную листву На пустующие смуглые борозды,

Когда вьюга затевает хоровод – Будто стаи белых мотыльков – снежинок... Их листаем день за днём, за годом год, Словно дети – книжки из цветных картинок.

И в том есть особый смысл наверняка, Чтоб те книги мы почаще раскрывали И, забыв слова земного языка, Содержание их сердцем постигали.

РАЗМЫШЛЕНИЕ О ПРИРОДЕ ДУХА

Дух вечносущий соприсутствует повсюду и всегда, Являя признаки того и среди дня, и среди ночи! Он дарит жизнь, врачует плоть и радость будущую прочит, Путь указует нам во тьме и согревает в холода.

Он неизменно бодр и действует по-своему всегда, Хоть, может быть, обычно глазу не видна его работа, Гоня, однако ж, кровь по жилам, сердце бьётся отчего-то В груди, усталости не зная, дни недели и года;

На лад строительный настроен, чутко напряжён всегда, Упруг, как тренированное мускульное сухожилье, И ни единое его благословенное усилье Ни над землёй, ни на земле не остаётся без следа.

Дух, в человеке сущий, он же – божий, будет звать всегда Его к неведомым мирам, и на пути к чудесной нови Уж их ничто не устрашит, уже ничто не остановит: Ни мрак, ни пышущая зноем обжигающим звезда….

Дух, вечный, в устремлённом поиске находится всегда – Ведь не сама ли динамическая в том его природа?.. И лишь однажды обретённая духовная свобода Собою нам пресытить будет не способной никогда!

Лишь то возвышенно-прекрасно, друг, в чём жизни есть начало, Что устремляет властно в будущее нас; а также в том, Что по с прошествии веков красы своей не растеряло, Тусклей не сделалось, мы также истинную красоту найдём.

Лишь то в действительности таково, на чём благословенье Лежит Самих Небес – от всех отличный совершенства знак, – Что словно с горней высоты льёт благодатное струенье, Подобно солнцу, согревая и рассеивая мрак.

Лишь то возвышенно-прекрасно, друг, к чему в неудержимом Порыве сердце льнёт… – И может статься, лишь оно одно В своём значенье и величии, в веках не умалимом, Нам на Земле в приумножение всемерное дано!

С годами просвещаясь и взрослея, На мир вокруг себя гляжу добрей... Хотя бы и рождённый на Земле, я – Однако же, не от юдоли сей!

Всё более прозрачной, всё понятней Мне этой жизни делается суть, И чем труднее – тем лишь благодатней Её неближний проходимый путь;

Тем напряженье и закалка воли Становится ещё только сильней, Чем ощущенье преходящей боли, Как и сопутствующей горечи острей...

Но жизнь идёт вперёд – и её дали Передо мной светлей день ото дня, Вчерашние обиды и печали Теперь уже не тяготят меня;

И я спешу вперёд вослед за нею, Совсем забыв про свой былой укор, Навек душою собственною всею Ей без остатка предан с этих пор,

Единственно уж счастлив тем безмерно, Что с истиной той веру смог обресть: И в человеке, от природы смертном, Бессмертного частица Бога есть!

Жизнь – извечная великая загадка! Все о ней, как о рисованной картине, Судим мы – но нет какого-то порядка В наших мнениях, однако ж, и поныне.

Что мы знаем о сказителе Гомере, О Бояне или даже о Шекспире? Что мы знаем в нашей цифровой уж эре Об отвергнутом наукою Эфире,

Силы творческой духовной о природе, О пучиной поглощённой Атлантиде, О кочующем без паспорта народе И о собственной судьбе и о планиде,

О любом полумифическом Герое, Посвящённом и могущественном Маге, Что – хотя бы и о холоде и зное, Яром пламени ли, о живой ли влаге?

Сколько лет, тысячелетий ртом глотаем И вдыхаем мы прозрачный этот воздух – И сегодня ничего почти не знаем Ни о Солнце мы, ни о далёких звёздах!

Ни о молнии стремительной небесной, Ни о внутреннем строении кристалла, Электрона ль… мы не знаем, скажем честно, Если знаем, то, по сути, крайне мало...

Что ж, пусть многое нам в ней ещё неясно, И не всё бывает беспроблемно, гладко, – Жизнь по-прежнему как минимум прекрасна И по-прежнему – великая загадка!

Бог – это… Бог! Он – всего сущего Начало, Источник всяческого блага, красоты… И всё-таки, как ещё плохо и как мало О Боге, друг мой, что-то знаем я и ты!

Бог – это Жизнь, что без границ, как таковая, Во всём космическом размахе Бытия, Живоначальный Логос, Троица Святая, Твоё бессмертное и истинное Я.

Всё Он: добро, покой, и воля, и неволя, Восторги творчества, познания, любви; Всё Бог – достаток твой, и доля, и недоля, Друзья надёжные и недруги твои.

Он – тишина и мир, война и гром небесный, И Солнца свет, и ночи непроглядной тьма; И это вздох Его и голос бессловесный – Звучащие в глубинах сердца и ума.

Моря, леса, равнины, ледники и горы, Сама ль Земля, иные звёздные миры Суть только видимые грани и узоры Его мистической Божественной игры!

Его орудья – дух и воля человека, Что ни сломать ничем нельзя, ни изогнуть; Он – настоящий зачинатель его века, В извечной слитности жизнь, истина и путь;

В Нём – самый смысл и цель его предназначенья, Всех беспримерных дерзновений колыбель, Источник силы нравственной и вдохновенья, И Он же – в небе белых облаков кудель…

И мы с тобою, друг, как все – кровинки Бога, С Ним нашу общность, нашу связь не разорвать! А это знать – уже так важно и так много, Какое счастье уже – это сознавать!

Как раскат громовой отзвучит далеко по земле, так и всё, что случается где-то, Тут же будит раскатистое его эхо в пучинах безбрежности, Наподобье Эфира, повсюду разлитого Вечного Света. – Узы нам всеединства расторгнуть нельзя!.. Случай тоже ведь – это, На поверку, замечу я вам, лишь ещё один род неизбежности.

По природе своей человек не сравним ли с живым, в землю брошенным крошечным семенем, Что с течением времени, в ней вызревая, должно прорастать, Назначением связанный общим со всем человеческим племенем? – Потому это так: либо в ногу шагает он с жизнью и временем, Либо, ежели этого нет, с неизбежностью движется вспять.

И поныне, как встарь, тесно светлому рою возвышенных дум и порыву сердечному, Неуютно среди обывательской скуки и пошлости всей Беспардонной её… Вопреки веку бренному и быстротечному, Пробудившийся духом своим и лицом обратившийся к Вечному Неспроста выпадает как будто из круга «нормальных» людей.

Цель – благо всех существ живых, а не покой и не «нирвана». – И нам об этой важной истине негоже забывать, Чтоб с левым правое не спутать и пути не утерять, Чтобы, пустившись по нему с энтузиазмом пылким, рьяно, Ни боли разочарования в виду самообмана, Ни краха всех надежд в итоге не случилось испытать!

Меж многочисленных тропинок и дорог, протоптанных под небесами, Не есть ли самоотреченье тот наикратчайший путь, Став на который, горних сфер возможно будет досягнуть? – Как по крутому склону вверх горы, укутанной снегами, Нелёгкий путь, ведущий до вершины той, где снизу ляжет перед нами Приобретением нам сужденным весь мир когда-нибудь!

Ни в схватке ярой одолеть себя, ни покорить заснеженные пики, Ни в космос вырваться, ни на Луну ступить своей ногой, Без Вышней помощи не в силах был бы человек земной, Как, впрочем, и без дерзновенья духа – своего владыки Верховного; и, знать, за каждым его подвигом, хоть малым, хоть великим, Стоит, как минимум, ещё один неведомый Герой.

За дело хлопотное, друг, хвататься сходу не спеши, Даже за то, что очень щедро обещает быть оплачено, – С тем равновесье дабы внутреннее не было утрачено! – Ведь совершаемая как при шуме дня, так и в тиши, Совсем особая имеется работа у души, Хоть явно та работа главная никак не обозначена.

Какой бы Бог и всемогущий, и всеведающий, наисправедливый – Как выразитель Вечной Истины иль Духа Исполин – Во всей ни объявился б славе из космических глубин, А всё же, надо полагать, отставив слог велеречивый, Хотя б в виду бездонной пропасти миров, их бесконечной перспективы, Всегда отыщется за Ним, как минимум, ещё один!

Нам со своим аршином подходить к Действительности – это ль не беда? – Ведь ясно кажется, кто судит широко, но осторожно, Доподлинно желая знать, что будет истинно, что ложно, – Во все процессы вникнуть глубоко не дав себе труда, Поспешно и категорично не заявит «никогда» И безрассудно не подумает о чём-то «абсолютно невозможно».

Всё в мире сущем подчиняется законам естества: Леса горят, ржавеет сталь... роняясь, об пол бьются блюдца; Зане поэту на недолговечность рифм не стоит дуться, Ведь жизнь в движенье поступательном своём всегда права: Как на песке следы, со временем стираются слова – Однако в них однажды вложенные мысли остаются!

«Не видим» загодя себе и всем твердят, не сомневаясь в том ничуть, Иные здравые как будто бы на вид, в себе уверенные люди, Когда на тонкое явленье ещё только приглашают их взглянуть; Иные же, и видя нечто, от привычного, понятного им, чуть Отличное, уж отчего-то с придыханьем говорят о «божьем чуде».

По бесконечной доброте и щедрости необычайной Как наш, воистину заботливый и любящий, Отец Нам подарил просторный Дом и жизни нить вручил Творец! – При этом, умысел имея, может статься, некий тайный, Кто знает, в силу ли вещей, иль по оплошности случайной, Лишь в руки наши не отдав её начало и конец.

В одном уверен будь вполне: владенья Божие всецело – Необозримый океан, и суша, и, как по небу летучий пух Гонимый ветром, облака, и высь, которой нет предела, Твоя мятежная душа, и даже собственное тело, И в них пленённый, но однако же бессмертный, обретающийся дух!

Разве не так: чем старше мы и сами кажемся себе ещё умней И чем других мы судим более придирчиво и строго Иль так же судим жизнь, порой к тому и вовсе без предлога, С высокой башни, из песка сырого сложенной, своей, Тем только больше походить ещё на маленьких детей Должны в глазах мы бесконечного всевидящего Бога?

В портрете нынешнего дня, событьях времени текущего, Исполненных, на первый взгляд, противоречий и борьбы, Обычно и без всякой магии и тёмной ворожбы Взору, проникшему в устройство гармоническое сущего, Иные уж черты являются ближайшего грядущего – Отчётливые, как печать неотвратимости судьбы.

Недаром, видимо, Создатель так заведомо решил, Чтоб человек, причастный жизни общему вперёд движению, Потенциала его собственного духа к постижению И пробуждению к п о л о ж е н н о м у с р о к у приходил, – Неосознанье слишком длительное им своих же сил Ведь неминуемо его приводит к саморазрушению.

Как одежда и пища, порог и жилище должны быть чисты, Наипаче всего точно так приучай себя мыслей и чувств к простоте и сердечности, Дабы не устыдиться, итог подводя у последней черты, И в том случае, если желаешь действительно искренне ты, Чтобы сделался каждый твой прожитый день достоянием вечности.

От собравшихся туч над твоей головой, что под тем многотонным чугунным катком, Если тяжко тебе, рана в сердце глубокая ноет ли нудно, Не давая забыть о себе – и тогда стоит помнить о том, Что кому-нибудь рядом вполне может быть ещё более трудно.

За глухою стеной не скрывается Истина вовсе и знать о Себе нам даёт: Можно видеть на всём озарённого Лика Её отражения; Но лишь в сердце, ведомом любовью к Ней (прочее же всё не в счёт) Через все испытанья, в итоге находит Она Свой оплот, Только сердцу такому Она доверяет Свои Откровения.

Слов и дел красотой возвеличивать Господа ль сущего, в собственном сердце живого, Каждым вздохом своим ли единственно истине честно служить... Подвизаясь в высоком служенье Отечеству ли… – право слово, Если жить и страдать не во имя лишь только чего-то большого, То зачем же, какой есть резон на земле человеку и жить?

Дабы пресечь о вере споры, есть как минимум рецепт один простой: Стремясь к желанному согласию прийти как промежуточному некому итогу, Да присягнут навеки в преданности Истине Единой и Живой Все на планете нашей мыслящие сущие как истинному Богу!

Погрузясь с головой, уж едва ли предастся мирской суете иль ничтожной гордыне Ощутивший единожды сердцем возвышенных дум благодать И на время и мир по-иному взирать он не станет отныне… Кто хоть раз созерцал неисчётные звёзды, кочуя в пустыне, Тому в дольней дороге они уже будут повсюду мерцать!

Нам жизнь дана, чтоб мыслить и разнообразные познания черпать Из, пусть неписанной, её, однако, мудрой увлекательнейшей повести… Но если честно, так ли много уже требуется человеку знать, Чтоб её главному заданию между людьми другими отвечать, А именно: жить, следуя веленьям собственного сердца и по совести?!

Раскинулась так широко по сторонам и в вышину всё та же даль – Туманно-звёздная, неведомая, необыкновенная!.. Сколь человек ни мал, а настоящий дом его, по существу, не вся ль, Как Она есть, из края в край необозримая Вселенная?

Пожалуй, что бы с полным правом человек ни относил Сегодня к достоянью собственному своему земному, – Лишь то богатство под луной, что он в душе своей скопил, Чтобы отнять иль уничтожить, никаких не хватит сил… Оно ж не переходит по наследству ни к кому другому.

Всё достижимо, при условии, однако же, решающем одном, Воображения касающемся, и не только лишь, непреходящем, А именно: раз только в б у д у щ е м в сознании своём Ты жить и действовать научишься как будто в н а с т о я щ е м.

Жаль, в жизни лишь благодаря единственно её науке Мы с запозданьем постигаем эту истину порой: Жить уже лучше одному, пускай с любимыми в разлуке, Чем с нелюбимыми лицом к лицу под крышею одной.

Всё в жизни склеено, составлено ль из равных половин И обусловлено законом всевозможных соответствий. Везде одно: сегодня ты – свободный сеятель причин, А уже завтра ты – невольный жнец их неизбежных следствий.

Что проку всуе и досуже о бессмертье грезить нам да рассуждать, Не понимая самой сущности ещё вышеозначенного, право? – На долголетие, и то, ещё, как минимум, суметь завоевать Трудом души необходимо будет человеку собственное право.

Талант всегда неизъясним, подобно магии, как то же волшебство, Сам по себе большой талант – уже масштабное событие; И всё ж, являясь главным характерным признаком присутствия его, Таланту свойственно бывает постоянное развитие.

Уста свои недаром замыкают мудрые в итоге… И поведенье их себе совсем не трудно объяснить: Среди толпы, в уединении лесном или в дороге – Чем больше думаешь ты сам о вечной Истине ль, о Боге, Тем меньше хочется о Них, и в самом деле, говорить!

Кто ответит, чему служит, чего стоит наша гордость, Если с верою, надеждой и любовью не дружна? И не мудрость, и не совестливость, и не воли твёрдость… Так скажите, бога ради, для чего она нужна?!

Где дело требует терпенья, где касается души – Всё совершается, как правило, вне наших ожиданий, Ведь рамки призрачного времени бывают хороши Единственно для дел земных и недалеких расстояний.

От века в век, за шагом шаг наука движется вперёд, Даря нам множество всё новых замечательных идей, В союзе с временем меняя облик мира в свой черёд, Да только к лучшему сама собою отчего-то вот Ещё, по-видимому, сущность не меняется людей.

Суть всех религий, как и истина, едина отродясь. – Зато возможен В людских умах, хотя и временный, однако же, значительный разброд. И всё-таки, пусть мир нам божий представляется необычайно сложен И многолик, но Бог – воистину, один, и в сердце каждом Он живёт!

Зло не явилось к нам откуда-то извне: его на всех материках Земных имеется сегодня и всегда существовало Лишь ровно столько, сколько явлено, сокрыто ль в человеческих сердцах… И кто с уверенностью скажет: много это или мало?!

Простор великий для трудов, такой же перед нами и сражений фронт – Не соответствуют ли творческому Замыслу поистине широкому? Равно как и уже один необозримый безграничный горизонт По-своему не отвечает ли полёту мысли самому высокому?

Всё служит мудрому, идёт, так иль иначе, только в прок – И это мудрости его ещё одно из доказательств; Подходу верен конструктивному, без долгих разбирательств Из каждой мелочи полезный извлекает он урок; И в самой жизни для него – её же вызовов, тревог При всём количестве – противных не бывает обстоятельств!

Не тем ли только человек своё оправдывает звание, Что не страшится ничего, не лжёт, не вторит никому Угодливо, сам не обуреваем жаждой обладания, В одних уме и сердце собственное видя достояние, И предан телом и душой лишь идеалу своему?

Небесная мир осеняет Красота – Подобно пламенному стягу Иль перекладинам креста Распятия как всеобъемлющему благу.

Жизнь, не иначе, обретает только с ней Значительность и форму, хоть и Не соразмерен блеск вещей Земных с сиянием святой духовной плоти,

Горящим радугою всей, Как небо поутру – встающею зарёю, Блаженных праведников – Божиих людей – Пресветлый нимб над головою…

И дух уманивает мой Всё далее по нитям звёздным, как шелковым, Мир, осенённый неземною Красотой – Как Богоматери Покровом!

*Орифламма (от лат. aurea flamme) – букв. «золотое пламя», хоругвь, в средние века – знамя французских королей.

Не всё ль большое составляется из маленьких частей? Так же без малых дел – великих не бывает созиданий; Свет солнечный, и тот, весь соткан из тонюсеньких лучей... И беспредельный Космос, в чём-то наподобие ячей Пчелиных сот, слагают внутренние области и грани.

Бог есть Любовь! Его же дням нет в самом деле ни начала, ни конца. И сколь земная б наша жизнь порою нам ни представлялась быстротечной, Но там под Солнцем гулко бьются где в согласии влюблённые сердца, Подобно гимну, уж, вливаясь в общий хор, звучит молитва жизни вечной.

Не зло, не расколото Всё на гроши Нетленное золото Русской души!

Над миром сияет Её ореол, И гордо взирает Российский орёл!

Порой испытательной Креп и возрос Страны собирательной Статный колосс;

Ни сабли, ни пули, Ни вьюги – его С пути не столкнули, Пути своего…

Нет, вражьему племени Не погубить, И вящему бремени Русь не сломить!

Грозна, как стихия, Былин великан, Сильна ты, Россия – Стезя россиян!

Всё догоревшее, истлевшее, взгляни, в печной золе Перемешалось общей однородной массою… Таков судьбы обычай: Между рождением и смертью человека на земле – Вот время жизни и значения всех внешних человеческих различий.

Жертвы иллюзии – за нечто принимающие миражи лукавые да в небе облака,

а также те, кто видят красоту в уродливости форм, те ль, у которых «я» не сходит с языка…

Поскольку сущий в человеке дух неистребимый божий – не из праха всё же бренного и крови, нельзя поэтому в зависимость поставить его путь от обстоятельств жизни и её условий.

Всё, что рождается, опять, как камень брошенный – в волнах, иль канет в Лете… иль истлеет, иль сгорит; и только дух не знает старости, ни смерти, пребывая неизменным, и один животворит!

Уж будет нужно взором внутренним хотя бы попытаться охватить все горизонты Мироздания, чтобы постичь саму природу и границы – только собственного своего сознания.

Моральный лик человечества едва ли не представлен во взаимоотношениях с природой, как и всей

совокупностью всех действий и поступков, скрытых планов и намерений и помыслов людей.

Ширь полей, лесная грива, Да жабрачья* колея – Ты, отеческая нива, Белорусская земля!

На закате рожь дымится, Чёрных крачек вьётся нить… Век тобой не насладиться, Твоей боли не избыть.

В поле ржавая воронка, Скрип в ночи коростеля – Ты, родимая сторонка, Белорусская земля!

* от бел. «жабрак» - нищий.

Как Образ Твой себе представить?– Везде Твой след, Твоя стезя! Тебя мы не устанем славить, Но нам постичь Тебя нельзя. Какое из почестных званий Тебе всех лучше подойдёт, Из всех людских именований – Тебя неложно назовёт: Отца ли, Духа ли Святого, Их Сына ль, Господа, Творца? Тебе мы вторим слово в слово... Но не едины до конца.

Воистину, мир полон радости для тех, кто понапрасну не печалится ни о путях и странах,

ещё не пройденных, ни обо всех, лишь временных, его несовершенствах и изъянах!

На поверку, на Земле все человеческие действия, поступки, где-то громче, где-то тише,

тем значенья своего лишь поднимая цену, эхом отзываются и выше.

Как кажется, свет понимания лишь хода окружающих вещей, а также в мире своего предназначения,

уж можно было б антитезой противопоставить тьме любой природы, степени ли уплотнения.

Так уже есть: посредством лишь энергий духа, сублимируемых в них из жизни в жизнь, изо дня в день,

будет дано подняться людям Эволюции на более высокую ступень.

Свет или тьма – одно из двух! – то что касается осознанного выбора любого из людей,

ведь как у первого, так у второй, согласно их природе, не бывает половинчатых друзей.

В небо необъятного Творенья Взор благоговейно обрати: В том тумане – звездные скопленья, Наши в них теряются ль пути?

В вышине небесного чертога, Где простор вселенский столь широк, Будто богатырская Дорога, Путь ли человеческий пролег?..

Там – в глубинах вечного Созданья, В безымянной сумеречной мгле – Словно протянулись расстоянья, Пройденные нами по земле.

Всё в этой жизни, что во внешнем мире, что внутри нас, и отнюдь не только с философской точки зрения,

в себе несёт какой-то важный смысл, как, впрочем, и имеет дополнительное скрытое значение.

Всё ж из контекста слов не вырвать, без того чтобы их смысл не искажён был второпях…

Не потому ль и бесполезен, если не бессмыслен вовсе, спор бывает о словах.

Было время – чем-то, в сущности, обычным тогда были чудеса, производимые не магом, не волшебником, –

время то, когда служил сам человек, а не Земля и небеса, Науки о великом Космосе учебником!

Всё совершаемое, пусть не против совести, но в общем важном деле вне участья,

в конечном счёте, неспособно будет принести ни удовлетворения, ни счастья.

Мир так устроен, что меж двух его извечных полюсов какой-то полностью нейтральной середины всё же нету. –

А потому иль не идёт так или иначе от тьмы всё, создающее препятствие нам на дороге к Свету?

Окажутся способны люди диктовать их волю яростным стихиям и повелевать судьбой

лишь при условии решающем одном, а именно: лишь при согласье полном их между собой.

На марше Вечной Эволюции духовному подъёму отвечает дум высокое стремление,

сквозь гущи терний бесконечному пути ли – не такое же ли точно бесконечное терпение?!

На предначертанном пути том, что всё выше увлекает по ступеням Мироздания,

всё ж безошибочною мерой нами пройденного будет продвижение сознания.

За всякой вещью, даже сделанною собственными нашими руками от начала до конца,

в конце концов, едва ль не прячется всё та же Мысль живая, многоликая Предвечного Творца.

Как друг от дружки звёзды ни разнесены по всем необозримым Космоса пределам,

а всё ж пространство освещать Его является величественным общим их уделом!

Не секрет, что где-то там – в глубинах нашего сознанья – коренится связь всего и нераздельность…

С высоты же его духа человеку не дано ль, не убоявшись, заглянуть и в Беспредельность?!

Невосполнимые убытки лишь приносят и «доходные дома», с апартаментами роскошными своими,

там, где застраиваются, обезображивая милый сердцу гармоничный вид, ландшафты девственные ими.

Уж можно было б мыслью целый мир объять, и путь нащупать от оков земных, от власти ль обстоятельств к скорому освобождению,

и в том блаженства испытать … – когда б всего лишь научиться только самоотрешению.

Как недоросль, живя небрежно и с ленцой, не исполняя в надлежащей мере долг свой человеческий, земной,

едва ли что-то предъявить возможно будет в оправдание себе там – жизни этой за последнею чертой.

В чреде веков не в первый раз сцена истории становится всё ниже, всё пошлее от засилья торгашей

по ходу собственного действия, как и, увы, по мере измельчания сегодняшних людей.

Есть заблужденье, что предательству сродни, в самодостаточности мощи красоты

и в том, что правда не нуждается в защите от наветов и от злобной клеветы.

Искусство вместе с философией в содружестве с передовой наукой в свете прорывных идей,

воистину, свою исполнили бы миссию, когда б лишь к постиженью таинств духа подстегнули мысль людей!

Как видится, не столь существенно уметь приметы близкого уж будущего вовремя заметить,

как наступление его во всеоружьи самому в любой момент готовым быть достойно встретить.

О бесконечном и о вечном возвышая в размышлениях свой ум мало-помалу,

быть может, этим самым шаг за шагом мы восходим мысленно лишь к своему Началу?!

Путь проложить от сердца к сердцу, по душам поговорить как можно с тем, кто бессердечен иль бездушен. –

На берег противоположный через пропасть перебраться как, коль нет моста над ней иль он разрушен?

Во всё, что создано людей руками, (в этом смысле Божие Творение само не таково ли?)

бывают прежде всего вложены усилия их творческого разума и собственной же воли.

Пусть за душою ни гроша, – можно всегда подставить дружеское верное плечо иль добрым словом поделиться…

Желала бы того душа, – всё ж, бескорыстное, нимало наше ближнему служение не может истощиться!

Порою форменный разбойник пред тобой, однако ж ты того в упор не замечаешь;

а то ещё бывает, что в тебе самом враг окопался главный твой, а ты и не подозреваешь.

Всё наставляет в школе жизни нас по-своему: природа, опыт пройденных веков, уроки ли текущих дней…

Лишь нерадивому ничто не говорит ни о великих её целях, ни о смысле… и бывает скучно в ней.

Отечески жизнь то обласкивает нас, то бьёт пребольно… никогда не оставляя нас в покое, –

что неспроста, ведь через это постигает на земле её Науку всё живое!

Когда в самом себе уверен ты, то, знай, к желанной цели твоего ничто не пресечёт пути. –

Ведь не секрет, что и одно уже сознанье своей силы позволяет ей лишь крепнуть и расти.

Нельзя науку, с её методом и взглядами на жизнь, на самоё ли Мироздание,

их сокровенной стороной пренебрегающую почитать за истинное знание.

Сколь ни звучит это, возможно, в наше крайне прагматическое время слишком пафосно для слуха,

с землёй и небом, что над ней, весь мир – отечество и сфера обитанья человеческого духа.

Сияющий Мост в Беспредельность, по которому ступают впереди других бесстрашные герои,

во всех мирах имеет, связывая их между собой, свои надёжные Устои!

Казалось бы, и адекватные все люди, словно следуя какому-то зловредному внушению,

весьма бывают склонны даже о реальности судить по своему воображению.

Из обречённой жизни этой под луной, из плена тесного её неудержимой круговерти

тотчас в жизнь истинную, вечную, вступает человек, с неё сорвавший роковую маску смерти.

О поведении своём, как ни смотрелось бы оно со стороны порой достойно или не совсем красиво,

хотя б наедине с собою можно, кажется, не правда ли, судить по справедливости и говорить правдиво.

Имеется в бескрайнем Космосе тончайшая энергия, совсем неощутимой становиться

способная… – Но она тотчас же усилит свой поток, едва лишь мысль к ней устремится!

Мир представляет из себя среду явлений и вещей взаимосвязанных иль нечто наподобье сада одного большого,

в котором потому уже нельзя бывает насадить, как и нельзя искоренить что-то одно, при этом не задев другого.

При всём богатстве её опыта, что в ней мы собираем, созидая и любя,

жизнь, как учитель мудрый, в общем-то лишь помогает глубже нам познать самих себя.

Время есть то, чего в потоке роковом всё ускоряющейся жизни каждый день и даже час,

на что-то самое существенное может не остаться вовсе более у нас!

Отцы Премудрые, стоявшие когда-то у истоков человечества, в науках наставлявшие народ,

наверняка сквозь миллионов лет густую пелену уже предвидели сиятельный Космический Исход!

Не забывая, сколь обманчивою видимость бывает, Смотреть явлений нужно в корень, лишь его беря в расчёт! Иной молчанием уже – не говоря ни слова – лжёт, А говорящий много – смысла своих слов не понимает; Убийца тоже не всегда собственноручно убивает, И самый настоящий вор не обязательно крадёт…

Тогда и творчество становится возможным и являет вдохновение над оным свою власть,

когда сама, какая б ни была, работа уж не только лишь работа, но и подлинная страсть.

Подобно утренней росе, иль слою пыли на предметах, чёрной сажи ль на руках,

так и частицы благодати или яда наших мыслей оседают на вещах.

И всё ж хозяином любого положенья будет пленник тот сей горестной юдоли,

кто держит в собственных руках и вместе с тем умело пользуется рычагами воли.

Земля и небо образуют неразрывное единство, органичное всецело –

сродни тому же Макрокосму – точно так же в каждой клетке человеческого тела.

Фактически путь человеку в эволюцию дальнейшую закрыт, и к обладанию тем боле

всесокрушающею мощью сокровенных сил Природы без развития им воли.

Пожалуй, каждое прекрасное движенье человеческой души пред непроглядной гладью Леты

сравнить бы можно со струёю свежей воздуха в угарном плотном мареве планеты.

Столь велико всё их богатство, что не стать поэтом просто невозможно, речь уж только обретя,

пытливой мыслью и всего лишь чутким сердцем прикасаясь к разным граням бытия!

Лишь состояние готовности всечасной посреди потока жизни сей кипения

к преодолению себя, пожалуй, будет уже признаком Высокого Служения!

Умов в разброде нам путь в будущее лучшее закрыт. Так же как, впрочем, очевидно не вполне ли,

что коллектив любой становится, всё более, как монолит, един лишь при движенье к общей цели.

Так мир устроен, как вместилище материи живой, оформленный пусть из аморфных её масс:

на свете всё в себе несёт и сохраняет в назиданье свою собственную истину для нас.

В отличие от добрых дел, всё ж со словами никогда не стоит слишком торопиться –

но мудро надо отмерять слова свои, чтобы врагу за них невольно не позволить уцепиться.

Мысль, как и всё, материальна, и пусть даже оставаясь недоступною для глаз и наших рук,

всё ж оперирует понятиями, двигает предметами… легко преображая мир вокруг!

Инертный рефлективный ум, согласно собственной природе, расходясь при этом с жизненным законом,

склонен, как правило, противиться всему, что б ни пыталось утвердиться вопреки его шаблонам.

Пусть век его совсем недолог, обусловленный дистанцией короткой этой жизни быстротечной, –

всяк человек и человечен миром внутренним своим лишь, обращённым к жизни вечной.

Чаще величие души, как то ни странно, проверяется скорей на мелочах.

Так и правдивость до конца, однако, выдержать всего трудней бывает в пустяках.

В глубинах Космоса имеют место быть, пусть недоступные для зрения и слуха,

как знать, не те же ли обменные процессы, что и в недрах человеческого духа.

Даже иных смертельных ядов, в одночасье убивающих любого из людей,

ещё губительнее яды, разъедающие души неокрепшие детей.

Не может в полной мере быть здоров и счастлив человек, не знать ни страхов, ни рыданий,

до той поры пока не осознает смысла самого своих он тягот и страданий.

В Разумном Космосе на всём необозримом протяжении бескрайнего простора

Его, должно быть, ни единая планета не оставлена, без Мудрого Призора.

…И всё же именно невидимое, никаким приборам неподвластное и есть то,

ещё на карте мироздания что занимает самое значительное место.

Что ни скажи, а всё же Тайна бесконечности всё будет оставаться неразгаданною штукой,

как далеко в попытках оную постичь уже сегодня или, может, завтра ни ушла б наука.

Что мысль, что брошенное слово – порождают так или иначе своё эхо где-то;

и ни одно земное действие, хотя б на небесах, не остаётся без ответа.

Явленье истинной поэзии (как, прячась за слова одни, душою ни криви)

всё же на выходе всегда подобно грому, что рождается от молнии любви.

Сама за тайной бесконечности погоня, несмотря даже усилия на все

и достиженья наши, в чём-то представляется подобной бегу белки в колесе.

Большие знания, пусть даже профетического толка и всемирного значения,

не есть достоинство всё ж сами по себе – но только средство для его приобретения.

У ядовитых помышлений, как у всякого же пущенного в севооборот

подобного гнилого семени, на выходе его всегда бывает горек плод.

Недаром истинное знание предполагает синтез и способность к обобщениям. –

Так рост сознания, когда и ощутим, тогда уже по всем возможным направлениям.

Что б там ни думал человек о роли случая в судьбе или, напротив, провидения,

беда любая в ней, однако, крайне редко настигает его без предупреждения.

Так уже есть: кто пред собою цель достойную и правильную ставит – невзирая на все сложности,

в конце концов для достижения её всё же изыскивает средства и возможности.

В самой глубокой тишине ума, где горних голосов лишь слышен хор, именно в ней и

рождаются все самосильные реальность формирующие мысли и идеи.

Отвеку жизнь идёт вперёд (уж таково её веление и свойство основное),

ни чуточку не нарушая лишь незыблемости собственных Космических Устоев.

Самоотверженность – не есть ли это именно тот ключ, в руках у каждого от века

которым лишь и отпирается замок, что запирает бога в сердце человека.

Мысли злые, походя на не имеющие запаха убийственные газы,

не иначе, представляют род особенно губительной пространственной заразы.

За них ответственность на чьи б чужие плечи, может быть, переложить он ни хотел, –

сам человек есть как владыка, так и пожинатель всходов своих помыслов и дел.

Долг человека, если в чём и состоит, являя главный смысл его существования,

то первым делом в поддержанье чистоты и роста внутреннего своего сознания.

Пусть Божий Дух неуловим для глаз, – а всё ж Он выдаёт во всём присутствие Своё. –

Ведь и Земная ось невидима, однако же, вращаемся мы все вокруг неё!

Недопустимою ошибкой, может статься, роковою, будет в собственных глазах

преуменьшенье своей ценности для Вечной Эволюции в Её благих трудах.

От незапамятных времён на всех благих путях сопутствуя им, наставляя в Мудрости людей,

быть то и дело распинаемыми ими же – не это ли удел Великих их Учителей?

Прежде всего живёт Культура не в музеях, не в стенах библиотек, не на соборных площадях… –

прежде всего она живёт в геройских помыслах и в обращённых к Свету человеческих сердцах!

Уж по своей природе будучи носителем начал разумного и гармонического,

собой являет человек венец одновременно творчества Земного и космического!

Чем всестороннее и, вместе, гармоничное развитие, занятья нет полезней:

здоровых телом и душой боятся и обходят стороною тысячи болезней.

Насколько сложной бы структурой или, может быть, простой ни обладало Мироздание,

а перекрёстком всех миров всегда бывали человеческое сердце и сознание.

Расставаться предпочтительно всегда всё же друзьями, – в перспективе дней, веков ли,

предстоящих нам ещё, чтобы не встретиться однажды, обратившись во врагов.

Редкие птицы по кронам кочуют, Щебетом лес оглашая своим; Ветер листву обрывает сухую, Землю ковром устилает сплошным…

Мир по сезону сменяет одежды – Зябок приветливый прежде простор; Так же в душе угасают надежды: Время выносит им свой приговор...

Горем подчас сокрушается вера, Сердце любовь покидает навек: Краем дороги асфальтовой, серой Вдаль одиноко бредёт человек…

Будто мираж, счастье непостоянно: Быстро мелькнёт, не оставив следа… Лето прошло – и нисколько не странно, Что уж на смену спешит, как всегда,

Осень, назад отрезая дорогу! Птичий торопится клин в вышине… В тайной печали тебе не помогут Люди чужие в далёкой стране.

Тянутся клёны верхушками к небу, Тихо роняя листву… Для себя Большего счастья не жди и не требуй: Жить – всё вокруг, всех, кто рядом, любя!

Всё что-то в самом деле значимое в жизни: будь-то памятные встречи или собственное в ней предназначение –

уже, как правило, имело некогда своё начало и когда-нибудь опять своё получит продолжение.

Крест Господень, на котором обречённый на мучения поднесь распят Господь, –

иль не это, своенравная, собою представляет человеческая плоть?

Путь постиженья Божьих Тайн сквозь тернии существования – к сиянью славы будущих времён,

уже по смыслу своему, открыт быть может только тем, в ком сердце чисто и чей ум не омрачён.

Таится в каждом недомыслии людей, уж по всеобщему закону соответствия,

зерно недоброе того или иного разрушительного будущего бедствия.

Когда, снижаясь, белый снег Струится медленно на землю, В веках захожий человек, Я слышу музыку и внемлю. Гляжу на девственный простор – И над собою в отдаленье Я слышу сладкозвучный хор, Как будто храмовое пенье: Как будто «Славься» кто поёт И мглу дороги оглашает Иль духов чистых хоровод Отчизны звуки навевает; Как будто сыплет надо мной С небес спасительная манна...

И я ответствую: осанна! – И легче переход земной.

Умей любить, любви не требуя взамен И только сердцу своему в том полную давая волю; Умей любить не впопыхах, не зная в чувстве перемен, Со всею сладостною мукою и болью; Умей любить, но не беря любовью в плен – Огнём души своих любимых возвышая над юдолью... Когда, любя, их за любовь способен лишь благодарить, Только тогда, мой друг, воистину умеешь ты любить!

Обычно в жизни нашей главное вершится где-то на её невидимой поверхностному взору стороне. –

Так неколышимая моря гладь не значит прекращенья хоть какого-то движения в его же глубине.

Этот Космос, это Бытиё – Достояние и есть моё. В нём же самый дорогой-дарёный – Этот глобус синий и зелёный!

Это небо, вечное одно, В обладание и мне дано! Но милее щедрого даянья Это время, это расстоянье.

Эти нивы в звёздной вышине Предназначены судьбою мне! Только сердцу всё-таки дороже Это поле, это придорожье...

Кто я? Есть ли точная дата Моего появленья на свет? Будто всё уже было когда-то – Столь отчётлив событий след. Будто всё уже было когда-то: Ночь и звёзды, закат и рассвет... Кто я – если так мысль крылата, Если ей расстоянья нет?!

О жизни и смерти поведать кто б мог, Об истинной цели трудов и тревог? Где межи простора? что время таит? – Кто Тайну откроет и всё объяснит?

Откуда, куда все дороги ведут? Что там – за Порогом? что ищем мы тут? Где мира средина? откуда он сам?.. Что снится безмолвным ночным небесам?