По делам нашим

ПО ДЕЛАМ НАШИМ

Своих обидчиков прощающие будут прощены, Не осуждающие обернутся сами в той же мере неподсудны, Спешащим с помощью небесные помощники окажутся даны, Творящим милостыню сужден дар воистину нескудный… – Все, не иначе, по делам судимы будут их и вознаграждены, Когда для каждого наступит Час неотвратимый Судный И, наконец-то, совершится Дело Божие тогда уже во всей Великой и непогрешимой справедливости Своей!

ВЕЧНОСТИ УСТАМИ

Скудны все звуки, краски и оттенки речи, недостаточен язык, Чтоб передать словами то души высокое волненье, Когда, в исканиях её, живой Гармонии неизъяснимый Лик Приоткрывается ей в некоем внезапном озаренье, – И миг волнительный тот наполненьем кажется, как целый век, велик, А годы прожитые – словно бы всего одно мгновенье… Когда воочию пред ней, огнями горними играя, Он блестит И с нею же как будто Вечности устами говорит!

НЕОБОЗРИМЫЙ ОКОЁМ

Мысль позволяет продвигаться с неуклонностью вперёд Даже тогда, когда кромешная стеною плотной темень окружает, Ногам ли не даёт уверенной опоры тонкий лёд, Или серьёзная преграда на пути собой его вам заступает, – Ведь мысль не ведает препон и к новым рубежам ведёт И, горизонт отодвигая вдаль, пределы мира шире перед нами раздвигает… Чтоб уж, в конце концов, явить воистину необозримый окоём – Лишь целиком в неё мы жизнь саму свою перенесём!

НЕОЖИДАННЫМ ЛИЦОМ

В бескрайнем Космосе, должно быть, человек воистину не одинок. – Взор обратить свой в небо в тихий ли погожий час ночной, в благоговенье: Кто звёзды частые рассыпал по нему, что тот бесчисленный береговой песок, Весь необъятный сонм их приведя в согласное движенье?.. Но явным, как известно, всё-таки всё тайное становится в свой срок – И в одночасье принимает мир и вещи все иное освещенье; И, может быть, он уж не далее чем завтра, вместе с наступившим на рассвете днём, К нам повернётся вовсе новым неожиданным лицом!

ДОБРО И ЗЛО

Чтó есть добро и чтó есть зло по существу? – где в самом деле между ними Глубокая ненарушимо-неподвижная граница пролегла? Мы для удобства нарекаем их привычно именами таковыми, Хотя бы и была достаточно расплывчата черта добра и зла. Так между внутренними склонами широкого ущелья теневыми И освещёнными, меняя положение своё, весь день витает полумгла... Но в том, возможно, мы сумеем всё же лучше разобраться, Когда над двойственностью всякой в духе собственном мы, наконец, сподобимся подняться.