Увидеть наяву!
Владимир Лучит
УВИДЕТЬ НАЯВУ!
Намного более прекрасен, и прекрасен, и велик, Чем это можем мы себе в воображенье самом смелом Вообразить, вверху над нами Мира Истинного огнезарный Лик, Пред каковым, лишённым светотени всяческой всецело, Блеск месяца и даже солнца в летний полдень – то же, что неясный блик… Но нам, однако же, к Нему причастным (пусть не бренным телом, Так духом собственным), моря Его, и долы, и шумливую листву, И радужные небеса, знать, суждено ещё увидеть наяву!
НЕБЕСНЫЙ ЦВЕТОК
Подобно как по мере той, что устанавливает время Для созревающего плода и для робкого зелёного ростка, В душе у каждого посеянное, зреет Божье семя, Пусть для того ему нужны не годы даже, а немалые века; Но срок приходит – и, с себя уж навсегда земное сбрасывая бремя, Бутон чудесный раскрывается небесного цветка… И в час назначенный меж прочими уж он благоухает И сад Всевышнего, старательно ухоженный, собою украшает!
ЗАВЕТНЫЙ СВИТОК
Когда-то деятельный многотрудный опыт, что руководит душой Из века в век, привьёт ей жертвенность и самообладанье, Тогда пред нею распахнётся горизонт совсем иной И вслед доселе ещё ею неизведанные области познанья, Печать срывая тайны, свиток развернут заветный свой Во всю длину, соизмеримую космическим пределам Мирозданья… И словно бы на свете самая большая и чудесная из книг Призывно широко раскроется пред нею в этот миг!
В СОКРОВЕННОМ ЕСТЕСТВЕ
Всё в сокровенном богоносном естестве своём имеет иль не общую природу – Всё существующее в небе, на земле и под землёй; Иль не присуще, для примера, под Луной ж и в о г о всяческому роду Нечто, что искони роднит их, связывая меж собой? Не эту ль данность постигаем мы, однако же, по ходу Столетий долгих и мучительного опыта ценой... И всё ж поныне средства нет у нас природы таковой для осязанья И не очерчено каких-либо пределов пониманья.
ИЗ УЗ ТЕЛЕСНЫХ
Однажды узнику земному, но крылатому, подарится свобода – И в небесах об этом ангел громогласно вострубит, И разомкнётся арка низко нависающего свода Тогда над ним, и дух, воспрянув, свои крылья в одночасье распрямит; Тогда его, уж безвозвратного, последнего исхода Из уз стеснительных телесных вспять наверное ничто не обратит… Лишь только до того великого рубежного мгновенья Достало бы ему такого же великого упорства и терпенья!
