И работник, и воин
Владимир Лучит
И РАБОТНИК, И ВОИН
Меж прочими работник-воин наиболее почётен и прекрасен, Самоотверженно трудящийся на ниве бытия. Ему простой непреходящий смысл существованья ясен: За Свет сражаться, сея зёрна просвещения, дерзая и творя; Он на планете Миру Новому и следующей Расе Уж расчищает путь, готовит, неуёмной жаждой подвига горя… Ему Земля и люди все грядущий жребий свой вручают И, на посту Их неусыпном, Небеса в бою и в жатве Помогают!
В СОЗВУЧИИ СЕРДЕЧНОМ
Согласие умов ведёт к преуспеянью Во всевозможных благочинных человеческих делах, Оно же, как ничто, способствует любому начинанью И обещает ему будущий размах; Сама природа мирному бывает рада созиданью... Но и при всех его, однако, положительных, полезных сторонах, Всё ж наивысшее познать нам счастье общности, как кажется, в конечном Возможно счёте лишь в согласье и созвучии сердечном.
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ СЕРДЦЕ
Скалой могучею, надземный подпирающей простор, Подлунный мир соединяющею с небесами потайною дверцей, Священным алтарём, питаемым дерзания огнями… с давних пор Служило верно человеческое доблестное сердце. Пускай без устали у каждого в груди работает его мотор, Но сочетания космических октав, секунд и терций И строй торжественный их в ритме его явственно бывает различим И пенье, не иначе ангельское, вторящее им!
ДО СУЖДЕННОЙ ПОРЫ
Нет ни числа, ни счёта тем благословенным ископаемым дарам, За тьмы веков приуготовленным Землёй и Небесами – Давно разведанным, пока ещё неведомым ли нам, У нас, возможно, расположенным буквально под ногами, На дне пучины ли таящимся, иль неприступным вверенным горам, Сокрытым ли от наших глаз под антарктическими льдами… И может, всё ещё Их самые священные, Их главные дары Недаром Ими же для нас приберегаются до сужденной поры?!
В ОДНОМ ВООБРАЖЕНИИ?
Мир перед нашими глазами – многоликий, беспредельный, Напоминающий творенье вдохновенной поэтической мечты, Собой являет в то же время организм живой и цельный, Исполненный математической же строгости во всём и красоты, Пусть облик собственный его, то временами прояснённый, то метельный, Изменчив, словно в пене кучерявых облаков размытые черты Их зыбких форм… И всё ж само его явленье и броженье Всечасное живёт, возможно, в нашем лишь воображенье?!
