Сергей Михалков
Я был знаком С одним быком, Когда в деревне жил. С людьми он дружбы не искал, Детей к себе не подпускал. А вот со мной дружил!
Да, да! Не знаю почему, Я чем-то нравился ему: Когда меня встречал, Он на меня, как на врага, Не выставлял свои рога, А дружески мычал.
Бывало, выйдешь на лужок И позовешь его: — Дружок!— А он в ответ: — Иду-у-у!— И сам действительно идет И не спеша губами рвет Ромашки на ходу.
За лето я к нему привык, И это был мой личный бык! Пять лет прошло с тех пор. Не знаю я, что с ним теперь И с кем он дружит, грозный зверь По кличке Фантазер...
Женя празднует рожденье — Юбиляру восемь лет! Подарили гости Жене: Пушку, танк и пистолет.
И, совсем как настоящий, Как бывает у солдат,— Черный, новенький, блестящий, С круглым диском автомат.
Гости кушали ватрушки, Женя в комнате играл — Он военные игрушки По частичкам разбирал.
— Что же ты наделал, Женя?! Все сломал? Какой кошмар!.. — У меня разоруженье! — Громко крикнул юбиляр.
Я за столом сидел и ел, Когда в окно Орел влетел И сел напротив, у стола, Раскинув два больших крыла.
Сижу. Дивлюсь. Не шевелюсь И слово вымолвить боюсь: Ведь прилетел ко мне за стол Не чижик-пыжик, а Орел!
Глядит. Свой острый клюв раскрыл. И тут мой гость заговорил: — Я среди скал, почти птенцом, Был пойман опытным ловцом.
Он в зоопарк меня отвез. Я в клетке жил. В неволе рос, О небе только мог мечтать, И разучился я летать...
Беглец умолк. И я как мог Его пригрел, ему помог — И накормил, и напоил, И в зоопарк не позвонил.
Крутыми тропинками в горы, Вдоль быстрых и медленных рек, Минуя большие озера, Веселый шагал человек.
Четырнадцать лет ему было, И нес он дорожный мешок, А в нем полотенце и мыло Да белый зубной порошок.
Он встретить в пути не боялся Ни змей, ни быков, ни собак, А если встречал, то смеялся И сам приговаривал так:
"Я вышел из комнаты тесной, И весело дышится мне. Все видеть, все знать интересно, И вот я хожу по стране".
Он шел без ружья и без палки Высокой зеленой травой. Летали кукушки да галки Над самой его головой.
И даже быки-забияки Мычали по-дружески: "Мм-уу!" И даже цепные собаки Виляли хвостами ему.
Он шел по тропам и дорогам, Волков и медведей встречал, Но зверь человека не трогал, А издали только рычал.
Он слышал и зверя и птицу, В колючие лазил кусты. Он трогал руками пшеницу, Чудесные нюхал цветы.
И туча над ним вместо крыши, А вместо будильника - гром. И все, что он видел и слышал, В тетрадку записывал он.
А чтобы еще интересней И легче казалось идти, Он пел, и веселая песня Ему помогала в пути.
И окна в домах открывали, Услышав - он мимо идет, И люди ему подпевали В квартирах, садах, у ворот.
И весело хлопали дверью И вдруг покидали свой дом. И самые хищные звери Им были в пути нипочем.
Шли люди, и было их много, И не было людям числа. За ними по разным дорогам Короткая песенка шла:
"Нам путь незнакомый не страшен, Мы смело пройдем ледники! С веселою песенкой нашей Любые подъемы легки!"
И я эту песню услышал, Приятеля голос узнал - Без шапки на улицу вышел И песенку эту догнал.
За Бюрократом Смерть пришла, Полдня в приемной прождала, Полдня в приемной просидела, Полдня на очередь глядела, Что все росла, А не редела... И, не дождавшись... померла!
"Что-о? Бюрократ сильнее Смерти?" Нет! Но живучи все же, черти!
Как нитка-паутиночка, Среди других дорог Бежит, бежит тропиночка, И путь ее далек. Бежит, не обрывается, В густой траве теряется, Где в гору поднимается, Где под гору спускается И путника усталого - И старого и малого - Ведет себе, ведет... В жару такой тропинкою Идешь, идешь, идешь, Уморишься, намаешься - Присядешь, отдохнешь; Зеленую былиночку В раздумье пожуешь И снова на тропиночку Встаешь. Тропинка продолжается - Опять в траве теряется, Опять в овраг спускается, Бежит через мосток, И в поле выбирается, И в поле вдруг кончается - В родной большак вливается, Как в реку ручеек.
Асфальтовое, новое, Через леса сосновые, Через луга медовые, Через поля пшеничные, Полянки земляничные,- Во всей своей красе,- Дождем умыто, росами, Укатано колесами, Раскинулось шоссе! Идет оно от города, Ведет оно до города, От города до города. Иди себе, иди, По сторонам поглядывай, Названья сел угадывай, Что будут впереди.
Устанешь - место выберешь, Присядешь отдохнуть, Глядишь - дорогой дальнею И катит кто-нибудь. Привстанешь, чтоб увидели, Попросишь подвезти. Эх, только б не обидели И взяли по пути!..
И старыми и новыми Колесами, подковами И тысячами ног Укатанных, исхоженных, По всей стране проложенных Немало их, дорог - Тропинок и дорог!
Веселые, печальные, То ближние, то дальние, И легкие, и торные - Извилистые горные, Прямые пешеходные, Воздушные и водные, Железные пути... Лети!.. Плыви!.. Кати!..
"Где наш отец?" - выспрашивал упрямо Сын-Червячок у Мамы-Червяка. "Он на рыбалке!" - отвечала Мама...
Как Полуправда к Истине близка!
Когда мне было восемь лет, Мечтал я лишь о том, Чтоб небольшой велосипед Ко мне вкатился в дом.
Я утром, вечером и днем Катался бы на нем.
Обидно было мне до слез, Когда я слышал: — Нет! С тобой, малыш, и без колес Не оберешься бед.
О санках я зимой мечтал И видел их во сне. А наяву я твердо знал: Их не подарят мне.
— Успеешь голову сломать!— Мне всякий раз твердила мать.
Хотелось вырастить щенка, Но дали мне совет, Чтоб не валял я дурака В свои двенадцать лет.
Поменьше о щенках мечтал, А лучше — что-нибудь читал.
Я редко слышал слово: «Да!» — А возражать не смел, И мне дарили все всегда Не то, что я хотел: То — шарф, то — новое пальто, То — «музыкальное лото», То — Михалкова, то — Барто1, Но это было все не то — Не то, что я хотел!
Как жаль, что взрослые подчас Совсем не понимают нас. А детство, сами говорят, Бывает только раз!
Мальчик с девочкой дружил, Мальчик дружбой дорожил.
Как товарищ, как знакомый, Как приятель, он не раз Провожал ее до дома, До калитки в поздний час.
Очень часто с нею вместе Он ходил на стадион. И о ней как о невесте Никогда не думал он.
Но родители-мещане Говорили так про них: "Поглядите! К нашей Тане Стал захаживать жених!"
Отворяют дверь соседи, Улыбаются: "Привет! Если ты за Таней, Федя, То невесты дома нет!"
Даже в школе! Даже в школе Разговоры шли порой: "Что там смотрят, в комсомоле? Эта дружба - ой-ой-ой!"
Стоит вместе появиться, За спиной уже: "Хи-хи! Иванов решил жениться. Записался в женихи!"
Мальчик с девочкой дружил, Мальчик дружбой дорожил.
И не думал он влюбляться И не знал до этих пор, Что он будет называться Глупым словом "ухажер"!
Чистой, честной и открытой Дружба мальчика бала. А теперь она забыта! Что с ней стало? Умерла!
Умерла от плоских шуток, Злых смешков и шепотков, От мещанских прибауток Дураков и пошляков.
За честный труд и поощренья ради Один из Муравьев представлен был к награде — К миниатюрным именным часам. Но Муравей не получил награды: Вышесидящий Жук чинил ему преграды, Поскольку не имел такой награды сам!
________
Ах, если бы прискорбный этот случай Был ограничен муравьиной кучей!
Я карандаш с бумагой взял, Нарисовал дорогу, На ней быка нарисовал, А рядом с ним корову.
Направо дождь, налево сад, В саду пятнадцать точек, Как будто яблоки висят И дождик их не мочит.
Я сделал розовым быка, Оранжевой - дорогу, Потом над ними облака Подрисовал немного.
И эти тучи я потом Проткнут стрелой. Так надо, Чтоб на рисунке вышел гром И молния над садом.
Я черным точки зачеркнул, И означало это, Как будто ветер вдруг подул И яблок больше нету.
Еще я дождик удлинил - Он сразу в сад ворвался, Но не хватило мне чернил, А карандаш сломался.
И я поставил стул на стол, Залез как можно выше И там рисунок приколол, Хотя он плохо вышел.
Нельзя воспитывать щенков Посредством крика и пинков.
Щенок, воспитанный пинком, Не будет преданным щенком.
Ты после грубого пинка Попробуй подзови щенка!
В день именин, а может быть, рожденья, Был Заяц приглашен к Ежу на угощенье. В кругу друзей, за шумною беседой, Вино лилось рекой. Сосед поил соседа. И Заяц наш как сел, Так, с места не сходя, настолько окосел, Что, отвалившись от стола с трудом, Сказал: "Пшли домой!" - "Да ты найдешь ли дом? - Спросил радушный Еж.- Поди как ты хорош! Уж лег бы лучше спать, пока не протрезвился! В лесу один ты пропадешь: Все говорят, что Лев в округе объявился!" Что Зайца убеждать? Зайчишка захмелел. "Да что мне Лев!- кричит.- Да мне ль его бояться? Я как бы сам его не съел! Подать его сюда! Пора с ним рассчитаться! Да я семь шкур с него спущу! И голым в Африку пущу!.." Покинув шумный дом, шатаясь меж стволов, Как меж столов, Идет Косой, шумит по лесу темной ночью: "Видали мы в лесах зверей почище львов, От них и то летели клочья!.." Проснулся Лев, услышав пьяный крик,- Наш Заяц в этот миг сквозь чащу продирался. Лев - цап его за воротник! "Так вот кто в лапы мне попался! Так это ты шумел, болван? Постой, да ты, я вижу, пьян - Какой-то дряни нализался!" Весь хмель из головы у Зайца вышел вон! Стал от беды искать спасенья он: "Да я... Да вы... Да мы... Позвольте объясниться! Помилуйте меня! Я был в гостях сейчас. Там лишнего хватил. Но все за Вас! За Ваших Львят! За Вашу Львицу!- Ну, как тут было не напиться?!" И, когти подобрав, Лев отпустил Косого. Спасен был хвастунишка наш.
Лев пьяных не терпел, сам в рот не брал хмельного, Но обожал... подхалимаж.
Слон-живописец написал пейзаж, Но раньше, чем послать его на вернисаж, Он пригласил друзей взглянуть на полотно: Что, если вдруг не удалось оно? Вниманием гостей художник наш польщен! Какую критику сейчас услышит он? Не будет ли жесток звериный суд? Низвергнут? Или вознесут? Ценители пришли. Картину Слон открыл, Кто дальше встал, кто подошел поближе. "Ну, что же,- начал Крокодил,- Пейзаж хорош! Но Нила я не вижу..." "Что Нила нет, в том нет большой беды!- Сказал Тюлень.- Но где снега? Где льды?" "Позвольте!- удивился Крот.- Есть кое-что важней, чем лед! Забыл художник огород". "Хрю-хрю,- заметила Свинья,- Картина удалась, друзья! Но с точки зренья нас, Свиней, Должны быть желуди на ней". Все пожеланья принял Слон. Опять за краски взялся он И всем друзьям по мере сил Слоновьей кистью угодил, Изобразив снега, и лед, И Нил, и дуб, и огород, И даже мед! (На случай, если вдруг Медведь Придет картину посмотреть...) Картина у Слона готова, Друзей созвал художник снова. Взглянули гости на пейзаж И прошептали: "Ералаш!"
Мой друг! не будь таким слоном: Советам следуй, но с умом! На всех друзей не угодишь, Себе же только навредишь.
Простой бумаги свежий лист! Ты бел как мел. Не смят и чист. Твоей поверхности пока Ничья не тронула рука.
Чем станешь ты? Когда, какой Исписан будешь ты рукой? Кому и что ты принесешь: Любовь? Разлуку? Правду? Ложь?
Прощеньем ляжешь ты на стол? Иль обратишься в протокол? Или сомнет тебя поэт, Бесплодно встретивший рассвет?
Нет, ждет тебя удел иной! Однажды карандаш цветной Пройдется по всему листу, Его заполнив пустоту.
И синим будет небосвод, И красным будет пароход, И черным будет в небе дым, И солнце будет золотым!