* * *

Заполонив садовую скамейку, почтенный старец наставлял семейку: — ...подъехала к ОВИРу «канарейка» — и тут же объявили карантин... Шуршали шины, задевая бровку. Мишпуха снизу вверх внимала робко. А Моисей — вчерашний полукровка — в воображеньи чистил карабин.

Не убоясь повального крещенья, но опасаясь кораблекрушенья, с боями прорывает окруженье бессмертный, но болезненный народ. В отчаянье решаются на это и те, на ком не стёрлась Божья мета, зане талант — не род иммунитета от гриппа, а как раз наоборот.

Перед отлётом дёргаясь в канкане, как звери, побывавшие в капкане, со скрипками, фигурными коньками, с холстами и стихами в тайниках, отвергнув социальные заказы, бегут, спасая разум от заразы, пииты, лицедеи, богомазы в терновых — то есть лавровых — венках.

Нас не уберегут от эпидемий светила медицинских академий, а тошноту от взлётов и падений наверняка не снимет аэрон. Любой недуг предполагает кризис, когда в глазах пылающие крысы, вороньей стаей облепив карнизы, на идише сулят Армагеддон.

Глодает Чоп таможенные тромбы. Трещат по швам контейнеры и торбы. А сам создатель водородной бомбы — лишь «экс-лауреат и клеветник». Но в карантинно-вирусной державе не продержаться на скандальной славе: войдя в сношенья с прессой и послами, рискуешь триппер подцепить от них.

Не роль, но Рок ведёт царя Эдипа... Ослепшие от насморка и хрипа, мы покидаем пир во время гриппа навстречу новым ливням и снегам. Наш поезд проплывает вдоль платформы, как столбик ртути, приближаясь к норме.

На санитара в офицерской форме задумчиво взирает Вальсингам.