В полосе отчуждения

Тевтонские воинственные гонги и англские дифтонги и трифтонги, и франка авангардная гортань — все вопияло громко о победе, и бледный Рим при звуках чуждой меди считал свой пульс и думал: «Дело дрянь».

А позади, в обозах, при слиянье Донца и Дона, смутные славяне замешкались, остались позади. Их Скотий Бог под выпуклыми лбами нашептывал горячими губами: «Построй здесь домик. Садик посади».

Несутся ввысь стальные эскадрильи. И Рим, как Лир, страшится Гонерильи, а Византия царственно черства. Кровавый пар клубится по-над лугом. Мальчишка-гунн, вооружившись луком, нас добивает, так, из озорства.