Складень. Январь.
Александр Ожиганов
О.Н.
На желтую бумагу синих строк набрасывал венозную плетенку с презрительной гримасой: «Чтоб ты сдох! — шептал и — Невтерпеж тебе, подонку...»
..........................................
Нетрезвым гостем время на дворе семерку искорежило в пятерку и затерялось впопыхах в потемках, как имена в забытом букваре.
Беги и возвращайся шатуном подвешенным, беги и возвращайся!.. Достойные довольствуются сном счастливым, остальные — просят счастья.
Шнурочки синие («Смотри: почти стихи!..»), затейливые петельки, зигзаги... И страх сжимает вены, как стрихнин: «Бумаги до черта, но нет отваги!»
И корчась от презрения, листок перечеркнув, перевернув: «Едва ли узнают!» — торопливо синих строк припрятывал венозные скрижали.
2 И в благодарности — укор. Какие дифирамбы пели! Один булавочный укол тайком, и все! — оцепенели, молчат. Дичают...
...Ни о чем
не думать! Пропустить! «Спасибо...» Каким же надо палачом быть, чтоб кричать, как рыба, и корчиться, оцепенев — «Не трогайте меня!» — от боли, как будто бы центральный нерв булавкой — тихо — прокололи.
3 К оцепеневшим за столом выходит женщина в простом и затрапезном одеяньи. Смахнула крошки со стола, посуду молча убрала, но столько света и тепла в ее деяньи,
в ее движениях простых, как будто чудотворный стих легко, презрительно и сухо суровый ангел горьким ртом оцепеневшим за столом шепнул на ухо.
