* * *

Нет, нет, не только страх дурящий и в сердце — тля, раз не жилец, — еще и вес пера легчайший и зря скользящий по земле,

еще и взгляд никак не зоркий, зато почти что свысока, — ведь долго будет житься горько тем, кто здоров и кто богат.

А я — волан, перо, пушинка среди весомых гирь-людей, и даже есть немного шика в прискорбной легкости моей,

теперь и в тяжести я легок, теперь и рядом я далек, я задеваю женский локон, как парижанку ветерок.

С меня как с гуся, те часочки — не каплет время не жильца — ведь, как песок в часах песочных, я истекаю для конца.