Элегия

Кукушка о своем, а горлица — о друге, А друга рядом нет — Лишь звуки дикие, гортанны и упруги, Из горла хрупкого летят за нами вслед Над сельским кладбищем, над смутною рекою, Небес избранники, гонимые грозой К стрижам и жалобам, изведшим бирюзой, Где образ твой отныне беспокою.

Нам имя вымолвить однажды не дано — Подковой выгнуто и найдено подковой, Оно с дремотой знается рисковой, Колечком опускается на дно, Стрекочет, чаемое, дудкой стрекозиной, Исходит меланхолией бузинной, Забыто намертво и ведомо вполне, — И нет луны, чтоб до дому добраться, И в сердце, что не смеет разорваться, Темно вдвойне.

Кукушка о своем, а горлица — о милом. Изгибам птичьих горл с изгибами реки Ужель не возвеличивать тоски, Когда воспоминанье не по силам? И времени мятежный водоем Под небом неизбежным затихает. Кукушке надоело о своем, А горлица еще не умолкает.