* * *

Сергей Гандлевский

Вот наша улица, допустим, Орджоникидзержинского. Родня советским захолустьям, Но это все-таки Москва. Вдали топорщатся массивы Промышленности некрасивой — Каркасы, трубы, корпуса Настырно лезут в небеса. Как видишь, нет примет особых: Аптека, очередь, фонарь Под глазом бабы. Всюду гарь. Рабочие в пунцовых робах Дорогу много лет подряд Мостят, ломают, матерят.

Вот автор данного шедевра, Вдыхая липы и бензин, Четырнадцать порожних евро- бутылок тащит в магазин. Вот женщина немолодая, Хорошая, почти святая, Из детской лейки на цветы Побрызгала и с высоты Балкона смотрит на дорогу. На кухне булькает обед, В квартирах вспыхивает свет. Ее обманывали много Родня, любовники, мужья. Сегодня очередь моя.

Мы здесь росли и превратились В угрюмых дядь и глупых теть. Скучали, малость развратились — Вот наша улица, Господь. Здесь с окуджававской пластинкой, Староарбатскою грустинкой Годами прячут шиш в карман, Испепеляют, как древлян, Свои дурацкие надежды. С детьми играют в города — Чита, Сучан, Караганда. Ветшают лица и одежды. Бездельничают рыбаки У мертвой Яузы-реки.

Такая вот Йокнапатофа Доигрывает в спортлото Последний тур (а до потопа Рукой подать), гадает, кто Всему виною — Пушкин, что ли? Мы сдали на пять в этой школе Науку страха и стыда. Жизнь кончится — и навсегда Умолкнут брань и пересуды Под небом старого двора. Но знала чертова дыра Родство сиротства — мы отсюда. Так по родимому пятну Детей искали в старину.

1980
Настрой верша:сузіральны
Ключавыя словы: