* * *

Я услышу зов одиночества вдруг, — в набитой людьми судьбе, словно имя свое и отчество — упомянутыми в суде.

Это пыточник март. Над бирками номерными лепной стены водосточная жесть пробирками цедит гемоглобин весны.

Эхо долгое кроет облаком город, улицами дрожа, словно отсветы в лужах около окон первого этажа.

Это — серая предвариловка в два намека на компромисс. Рынок. Сутолочь. Дорогомиловка. Воля — скользкая, как карниз.