* * *

Вхожу в распил веков, в тень боли на стене, в Донского темный улей, в ужасный коридор, проложенный во мне оледенелой пулей. И лунные сады — в палеолит воды, и волки — на бумагу. И смутных лет висок протяжен и высок. Так прячьтесь по оврагам! А после — листопад, и холод бородат, и каменна пшеница. Шеренгами солдат колосья застучат, и Чердынь будет сниться.