Чикаго

Свинобой и мясник всего мира,

Машиностроитель, хлебный маклер,

Биржевой воротила, диктатор провозных тарифов

Буйный, хриплый, горластый,

Широкоплечий

город-гигант.

Мне говорят: ты развратен — я этому верю: при свете газовых
фонарей я видел твоих накрашенных женщин,
зазывающих фермерских парней.

Мне говорят: ты преступен — я отвечу: да, это правда, я
видел, как убивают безвинных, и спокойно уходя, чтоб вновь
убивать.

Мне говорят, что ты скуп и жесток, и мой ответ: на лице
твоих женщин, детей и подростков я видел отметины
алчного голода.

И, так ответив, я обернусь еще раз к ним, высмеивающим мой
город, и брошу им тоже усмешку и скажу им:

Укажите-ка город на свете, у которого шире развернуты плечи,
где звончее, задорнее песни, чья живей и кипучее радость,
радость жить, быть грубым, сильным, искусным.

Швырками крылатых проклятий вгрызаясь в любую работу,
громоздя глазомер на сноровку, он разлегся — огромный,
отважный, живучий, ленивый, посреди изнеженных городков
и богатых предместий,

Свирепый, как пес, с разинутой пенистой пастью, смышлёный
дикарь, поборовший леса и прерию.

Простоволосый,

Загребистый,

Грубый,

Планирует он пустыри,

Воздвигая, круша и вновь строя.

Весь в дыму, с копотью на зубах, осклабясь слепящим
оскалом,

Неся бремя судьбы с беззаботной, юной улыбкой,

С беспечным смехом борца, не знавшего поражений,

Похваляющегося со смешком, что в его кулаке кровь играет и
бьется по жилкам, что в груди у него не свое, а народное сердце.

Смеясь!

Смеясь буйным, хриплым, горластым хохотом юности,
полунагой, весь в капельках пота гордясь, что он свинобой,
машиностроитель, хлебный маклер, акционер и диктатор на бирже.