* * *

со временем абсолютно всё приходит в негодность.
даже время со временем будто загустевает.
не признать изменения мне помогает гордость:
столь деликатно она меня раздевает —
всегда в приглушенном свете, портьеры сдвинув;
всегда под коктейль из опиума и танго —,
она проникает в самую сердцевину
на бархатных гусеницах платинового танка
и убеждает меня не видеть морщин на веках,
не слышать вяленых связок сухие скрипы.
гордость, гордыня ли? — мне всё равно, наверное,
главное то, что она возбуждает, щекочет, искрит и
так запросто теребит календарных листочков чётки,
что мир становится казино с неизменной ночью,
а я забываю, что кто-то сегодня меня прочтёт и
забудет завтра, а может быть, даже нонче,
поближе к полудню. забудет за бизнес-ланчем.
забудет, неспешно прогуливаясь по скверу,
и не расслышит, как я аккуратно плачу,
случайно подставив щеку дневному свету.